С. Узин - О чем молчит карта

Магеллан приступает к снаряжению кораблей. Сколько трудностей приходится преодолеть, сколько испытать разочарований.

На каждом шагу препятствия, недоверие, открытая враждебность. Корабли в его распоряжение предоставляются старые, туго проходит вербовка судовых команд, провиант оставляет желать много лучшего.

Эмиссар португальского короля делает все возможное, чтобы расстроить экспедицию. Он действует и посулами, и угрозами, а когда это не помогает, нанимает убийц, чтобы убрать с дороги руководителя экспедиции. К счастью, его усилия не увенчиваются успехом.

И вот настает долгожданный день — пять кораблей флотилии покидают гавань Севильи. Впереди идет «Тринидад» под командой самого Магеллана, за ним следуют «Сан Антонио», «Консепсьон», «Виктория» и «Сант-Яго».

В уже слабеющем сознании Магеллана воскресают полные драматизма события плавания: бесплодные поиски пролива, нарастающее недовольство спутников, вылившееся в мятеж в бухте Сан Хулиан. Сколько выдержки, силы воли, находчивости понадобилось ему, чтобы подавить поднятый его недоброжелателями бунт.

Эти события разыгрались в апреле 1520 года. А в мае затонул, потерпев крушение, корабль «Сант-Яго» во время разведывательного плавания.

Наконец, мытарства и невзгоды, перенесенные мореплавателями, вознаграждены. 21 октября на пятьдесят втором градусе южной широты открылся пролив. Посланные вперед корабли принесли весть, что пролив тянется далеко на запад и нет ему предела.

Но даже и эта радость, столь долгожданная, была омрачена: предательски бежал на корабле «Сан Антонио» королевский кормчий Иштебан Гомиж. Он вернулся в Испанию, где возвел на Магеллана тяжкие обвинения.

Оставшиеся три корабля флотилии вскоре вышли на беспредельные просторы Южного моря.

Радость достижения Южного моря не может заглушить у Магеллана чувства тревоги. Положение мореплавателей отчаянное. Запасы продовольствия на исходе, а пополнить их негде — океан изо дня в день остается пустынным. Ни единого островка. Боже мой! Единственная пища сухари, да и не сухари, а пыль, смешанная с червями, древесные опилки и крысы, да, крысы, ценившиеся очень высоко, по полдуката за штуку. В ход шла и кожа. А вода? Желтая, гнилая, она давно уже перестала даже напоминать пресную воду. И тем не менее этой гнилью приходилось утолять жажду.

Сколько бессонных ночей, какого напряжения всех душевных сил ему стоило не остановиться на полпути, не повернуть назад. Вперед, только вперед! Почти четыре месяца продолжалось это ужасное плавание. И что самое поразительное, за все это время Южное море оставалось неизменно спокойным, избавляя измученных голодом и болезнями мореплавателей от непосильной борьбы со стихией. Не удивительно, что по единодушному мнению мореплавателей было решено Южное море назвать Тихим.

И вот теперь, когда цель достигнута, жизнь его обрывается так неожиданно, так бессмысленно.

Магеллан, сделав нечеловеческое усилие, приподнялся на локте и, с трудом разлепив отяжелевшие веки, бросил взгляд, полный жгучих сожалений и несбывшихся надежд туда, где на фоне безоблачного неба вырисовывались стройные очертания его кораблей. Этим движением он исчерпал последние силы. Раздался всплеск, и под торжествующие возгласы островитян воды Тихого океана сомкнулись над его бездыханным трупом.

Едва успели миновать первые восторги по поводу чудесного возвращения жалких остатков когда-то многолюдной кругосветной экспедиции Фернандо Магеллана пересекших Атлантический, Тихий и Индийский океаны, как в Испании стали подумывать о снаряжении новой экспедиции, которая могла бы повторить этот маршрут, с тем чтобы достигнуть с запада Островов Пряностей.

Вскоре было начато снаряжение флотилии, состоящей из четырех кораблей. Когда суда были готовы к плаванию начали подбирать начальника экспедиции. Выбор остановился на опытном мореплавателе, уже прославившемся своими открытиями, Себастьяне Каботе.

Й вот уже почти год, как корабли Кабота находятся в плавании. Давно пересечен Атлантический океан, по правому борту виднеются берега Нового Света. Их однообразие не нарушается никакими заливами.

Так продолжается вплоть до февраля 1527 года, когда флотилия входит в громадный залив. Залив этот — устье большой реки. Корабли Кабота не первые, заходящие сюда. Честь открытия этого громадного устья принадлежит испанцу Диасу Солису, побывавшему здесь в 1515 году и погибшему при высадке в стычке с туземцами. Сюда заходил и Магеллан в поисках пролива в Южное море. Река Солиса — так она значилась на картах и в донесениях.

Вместо того, чтобы плыть дальше, к Магелланову проливу, как предписывало королевское повеление, Ка-бот решает задержаться здесь на некоторое время, чтобы исследовать более обстоятельно реку Солиса, о которой имелось самое смутное представление.

С этой целью он оставляет в устье два корабля, а сам с двумя остальными решает двинуться вверх по течению.

Более года длилось плавание, по незнакомой реке. Медленно двигались испанские корабли, с трудом преодолевая сильное встречное течение. Время от времени мореплаватели останавливались на отдых, сходили на берег, пополняли запасы провизии. Плавание проходило монотонно, без каких-либо происшествий.

Так продолжалось до тех пор, пока суда Кабота не достигли места, где в реку, по которой они двигались, вливался слева какой-то мощный поток. Кабот решил свернуть во вновь обнаруженный приток реки Солиса и продолжать подниматься по нему.

На этот раз произошло совершенно иное. Когда испанские солдаты высадились на берег, чтобы пополнить иссякшие запасы и стали пробираться сквозь прибрежные заросли, они были неожиданно атакованы хорошо вооруженными и, видимо, неплохо организованными индейцами, Беспорядочно отстреливаясь, захваченные врасплох испанцы начали отступать к кораблям. Индейцы их неотступно преследовали, не давая ни минуты передышки. Они отстали только тогда, когда чужеземцы оказались под прикрытием корабельных бомбард. Потери испанцев были довольно значительны: двадцать пять солдат остались на берегу мертвыми или смертельно раненными. Урон, понесенный в сражении с туземцами, был настолько чувствителен, что Кабот счел за лучшее сделать попытку договориться с воинственными противниками.

После длительных переговоров, во время которых обе стороны с трудом понимали друг друга, ему, наконец, удалось убедить индейцев в миролюбии своих намерений.

Завязалась меновая торговля, появились лепешки, разнообразные плоды земли, живность, столь необходимые для испанцев.