Владимир Кудинов - На разных широтах, долготах...

Через четверть часа мы уже покинули отель «Лакшми Вилас».

На одном из поворотов я попросил остановить машину, вышел из нее и в последний раз окинул взором фасад уникального белоснежного здания. Смеркалось, но на фоне голубого неба еще явственно просматривались точеные контуры бывшего дворца, линии ажурных галерей, балконов, карнизов и трех шестигранных беседок, увенчанных купольными крышами, опирающимися на колонны.

… Машина бежит по сумеречным улицам. В городе зажигаются фонари. Огибаем громаду Городского дворца и подъезжаем к небольшому причалу, у которого толпятся человек десять в ожидании посадки на катер. А вот и он, быстро приближается к причалу. Мы поднимаемся на него, а через минуту катер уже резво идет к освещенному яркими огнями беломраморному Озерному дворцу. Всего-то наш путь по озеру Пичхола составлял около двухсот пятидесяти метров. И с каждым оборотом винта по правому борту катера все явственнее просматривалась огромная скульптура женщины серого цвета. Она по пояс в воде и обнажена. На голове у нее установлено что-то наподобие большого сосуда цилиндрической формы. Впечатление такое, что женщина несет воду, причем с такой же грацией, как это делают миллионы индианок.

А когда катер причаливал у Озерного дворца, вспыхнул мягкий свет внутри «сосуда», осветив лицо каменной женщины, ее туловище, поднятую вверх правую руку, как бы поддерживающую накинутое на голову покрывало. Это было великолепное зрелище.

Как объяснил Гопи, этот огонь — ориентир для катеров: горит он только в темное время суток, когда жизнь на берегах озера замирает. А днем, видимая далеко окрест, каменная женщина неутомимо несет на голове воду своей семье.

Легкий толчок… Катер застыл у беломраморной стены бывшего дворца махаран.

— Причал здесь — не что иное, как порог при входе в бывший дворец Джаг Нивас. Построен махараной Джагат Сингхом вторым в тысяча семьсот сорок шестом году. С тех пор здание много раз ремонтировали, украшали, переоборудовали вплоть до реконструкции и превращения в отель.

Пока Гопи рассказывал, мы шли по коридорам за носильщиками. Они вели нас в номера, которые оказались на втором этаже восточного крыла здания. Из окна моей комнаты открывался вид на Городской дворец, освещенный немногочисленными и не очень яркими лампами. Темная полоса воды разделяла эти два здания.

— Сейчас темно. Завтра при свете солнца все будетвыглядеть великолепно, — сказал Гопи, — а пока пошли ужинать.

— Этот дворец сооружен из гранита и мрамора и стоит по «пояс» в воде искусственного озера, созданного еще в пятнадцатом веке у деревни Пичхоли во времена правления махараны Лакхи. Отсюда и его нынешнее название — «Пичхола». А когда махарана Удай Сингх приступил к строительству Удайпура, то было произведено укрепление плотины и берегов озера каменными глыбами. Плотина называется Бади Пал. Она перекрывает впадину между холмами, где во время дождей скапливается вода. Естественно, что в течение веков берега озера Пичхола постоянно укреплялись и, во всяком случае, его восточный берег облицован мощным каменно-бетонным панцирем. Пичхола в общем-то озеро небольшое. Его площадь около десяти квадратных километров. Но вы сами понимаете, в безводной местности ему нет цены: оно поит всех жителей города, да и украшает сам город.

— Мистер Гопипатх, — предложил Дас, — расскажите нашему гостю о втором озере.

— Извольте. За плотиной Бади Пал, находящейся в северной части озера Пичхола, его воды соединяются каналом с другим искусственным озером, Фатех Сагар, сооруженным в конце семнадцатого века. Но оно было размыто ливневыми дождями и восстановлено и реконструировано лишь через сто лет по указанию махараны Фатех Сингха. Его имя и закрепилось с тех пор за озером. Оно поменьше Пичхолы: длина два с половиной и ширина чуть более полутора километров. На северо-восточной его оконечности стоит плотина длиной около километра. В период ливневых дождей, когда озера переполняются, избыточная вода переливается через нее и стекает вниз по наружной стенке. Получается водопад, ночью его подсвечивают, и люди любуются красивым зрелищем…

Мистер Дас распрощался с нами, а мы решили пройтись по двору и залам отеля.

— Я бывал здесь в те времена, — сказал Гопи, — когда тут был дворец. Тогда он являлся еще собственностью последнего махараны — Бхупал Сингха, правление которого закончилось в сорок седьмом году. С завоеванием Индией независимости Бхупал Сингх стал временно именоваться «махарадж прамукхом», то есть губернатором с широкими правами.

Впервые я побывал в Удайпуре в пятьдесят девятом году, — продолжал рассказывать Гопи, — и посетил этот дворец Джаг Нивас. Он уже стал к тому времени музеем. Стены были увешаны старинными картинами, потолки украшены росписями и мозаикой. Внутри здания было несколько больших залов — своеобразных дворцов во дворце, каждый со своим названием: Бара Махал (Большой дворец), Хас Махал (Особый дворец), Саджан Нивас (Разукрашенная обитель…). Территория дворца занимает более полутора гектаров. Здесь били фонтаны, бассейны были наполнены водой, цвели небольшие сады. Когда я прибыл сюда в шестидесятом — шестьдесят первом году, здесь вовсю шла распродажа картин, скульптур, статуэток, дворцовой утвари. Жалею, что ничего не купил. Не понимал тогда, что продавали по дешевке исторические ценности. Самым «молодым» из них было более сотни лет. Теперь их нигде не найдешь, разве что копию или подделку. Все раскупили вездесущие иностранцы — любители старины, особенно англичане.

Теперь многое перестроили, сделали гостиницу высшего класса. Художники и декораторы постарались…

Сам дворец построен в виде буквы «Г»; внутри здания два больших сада.

Мы с Гопи обошли все, что было возможно. Били фонтаны, в бассейнах отражались яркие огни. В садах под большими деревьями, на лужайке, стояли шезлонги, плетеные кресла, столики. Днем над ними устанавливали огромные зонты, как на пляжах, для защиты от солнца.

— Пойдем-ка спать, — предложил Гопи. — Лучше встанем завтра пораньше. При дневном свете все будет выглядеть более нарядно и красочно.

В 6.30 раздался стук в дверь. Появился официант с подносом.

— Вы заказали чай на шесть тридцать, — сказал он.

Это был английский «бэд ти», — чай, подаваемый в постель утром. За период колонизации англичане привили индийцам этот своеобразный обычай. Во всех индийских отелях «бэд ти» стал традиционен, и если вы, допустим, не закажете его сами, то вам об этом обязательно напомнят.

Зазвонил телефон. Голос Гопи:

— Вы готовы? Тогда выходите, побродим по дворам отеля, посидим в садах среди роз. Сейчас спокойно. Многие еще спят…