Хеймиш Макиннинс - Восхождение в затерянный мир

На воде было куда прохладнее, чем на суше. Наша лодка шла со скоростью девяти узлов, прижимаясь к берегу, а лодка Нила с пятидесятисильным мотором лихо носилась взад-вперед. Несколько раз мы лишь с трудом избегали столкновения. А затем пошел дождь. Это был даже не ливень, а что-то похлеще, косые струи дождя вонзались в реку, будто стальные прутья. В два счета мы промокли насквозь, и я принялся вычерпывать воду из лодки консервной банкой. Джо и Дон не могли меня поддержать, так как сидели на носу на горе ранцев. Терпеливо наполняя и опорожняя банку из-под сгущенки, и размышлял о наших планах. Почему-то мне не верилось, что из моего остроумного предложения Адриану нанять вертолет для заброски продовольствия и снаряжения что-нибудь выйдет.

Мне не раз доводилось летать на вертолетах в сложных условиях, и я склонялся к выводу, что условия на Рорайме не просто сложные, а кошмарные. Турбулентность около скал страшная — мы смогли убедиться в этом, когда Чан-А-Сью подлетел вплотную к песчаниковой башне, а маленький вертолет… Мои опасения не вдруг родились. Еще дома, беседуя с моим другом Тедом Новаком, одним из самых опытных вертолетчиков Великобритании, я поделился с ним своими сомнениями относительно способности летающей мясорубки достичь вершины Рораймы. Тед подтвердил мои опасения и добавил, что вряд ли вертолет вообще сможет подняться на высоту две тысячи семьсот метров с полезной нагрузкой, разве что у него будет двигатель с наддувом. Разумеется, вертолет, на который мы могли рассчитывать, не обладал таким двигателем, но, по, словам Адриана, его владелец Джордж Грансоулт, сам сведущий пилот, считал, что сможет без груда забрасывать снаряжение в район болота Эль-Дорадо у подножия Великого Носа. Пожалуй, на этой стадии экспедиции из всех нас один только Адриан вполне отдавал себе отчет в сложности обстановки у Рораймы с ее погодными капризами, зато он не знал, насколько ограничены возможности вертолетов. А потому никто из нас не мог предвидеть, что вертолет окажется не в состоянии помочь нам в такой момент, когда мы будем особенно нуждаться в нем.

До болота Эль-Дорадо, у которого располагались последние лагеря экспедиций 1971 и 1972 годов, мы намеревались идти с минимумом снаряжения и продуктов, а затем ждать, когда обстановка позволит приземлиться вертолету с нашим имуществом. Как только выдастся хорошая погода, вызовем его по радио. На этот вариант мы и делали ставку вопреки здравому смыслу. Кроме того, предполагалось, что вертолет доставит на вершину ученых и нашего почетного почтмейстера, чтобы они могли выполнить там свои задания.

В первый день мы наметили дойти до селения Маиурапаи. Адриан договорился, что здесь будет дозаправляться вертолет (горючее должны были доставить военные на лодке из Камаранга), и в это же селение предполагалось забросить основную массу наших грузов. Вместе с нами плыл Бобби Фернандес, отпрыск одного состоятельного джорджтаунского семейства; ему наскучила городская жизнь, и он слонялся по необжитым уголкам Гайаны, поднимаясь вверх по далеким речушкам. Бобби вызвался остаться в Маиурапаи и помогать вертолетчику. Он был на «ты» с лесом и управлял лодкой не хуже любого индейца. А еще Бобби обожал плавать, и при каждом удобном случае его смуглое тело рассекало речную воду со скоростью каймана.

Нашим рулевым был вождь селения Како, лежащего впереди у слияния рек Како и Мазаруни. Горделивым и суровым выражением лица он смахивал на сфинкса. На широких плечах вождя (мы величали его шкипером) лежала немалая ответственность.

Как ни старался я вычерпывать воду, моя банка не выдерживала состязания с дождем, и шкипер, взяв другую банку, стал помогать. Казалось, мы не один час шли вверх по реке под ливнем, когда индеец внезапно заглушил мотор, и лодка, пробиваясь сквозь завесу дождя, плавно уткнулась в песчаную косу. Поблизости были причалены другие пироги. Шкипер показал на берег, где можно было различить крышу какой-то хижины.

— Како, — объяснил он и прытко выскочил на сушу.

Мы с трудом выпрямились, разминая окоченевшие ноги.

— Приехали? — спросил Джо, в пятидесятый раз затягивая шнурок своего капюшона.

— Спроси кого-нибудь другого, так-перетак, — выругался Дон, сжимая губами мокрую сигарету. — Что до меня, то мои ноги явно еще не ладят с лодкой.

Он медленно встал, раскачивая лодку

Между тем более быстроходная лодка где-то отстала; очевидно, забарахлил мотор. Впрочем, нам сейчас все равно было не до съемок: наш энтузиазм, мягко выражаясь, несколько отсырел!

Мы побрели к селению, волоча ноги, словно старики, ковыляющие на почту за пенсией. Селение выглядело очень аккуратно, постройки соединялись чистыми прямыми дорожками, всю расчистку окаймляли пальмы и бамбук. Поодаль простирались возделанные участки. По всему было видно, что люди здесь живут хорошо. Постройки, как заведено в этой части света, стояли на сваях из прекрасной твердой древесины; для кровли служили пальмовые листья. Нас проводили под маленький навес, и мы сбросили мокрую одежду.

— Чертовски холодно здесь, — промолвил дрожащий Джо, у ног которого растеклась небольшая лужа.

— Да уж, никак не подумаешь, что мы находимся вблизи экватора!

— Меня учили в школе, что экватор — воображаемая линия, — сообщил Дон, ухитрившись раскурить новую мокрую сигарету. — Чертовски воображаемая, я бы сказал!

Мы стояли под навесом, созерцая ливень, а из соседних хижин на нас глядели с любопытством веселые, здоровые ребятишки. Я рискнул еще раз прибегнуть к цитате:

— «В сей день разверзлись все источники великой бездны, и окна небесные отворились.»

— Знаешь, что, — иронически заметил Джо, — ты явно выбрал себе не ту профессию. Тебе бы быть проповедником.

Если говорить о религиозной принадлежности, то жители Како были адвентисты Седьмого дня; вообще же в этой области довольно много последователей возникшей в прошлом веке в Бразилии секты «аллилуйя». Ее основоположник — индеец племени макуси по имени Итанчичивон. Привезенный миссионерами в Англию, он вернулся на родину и стал проповедовать некую викторианскую смесь евангельских запретов и благочестивых наставлений, которая взяла верх над учениями местных знахарей и по сю пору находит сторонников в дебрях южноамериканских влажных лесов.

— Этот дождь похуже валлийского, — сказал я Джо.

— Или гленкоуского, — не замедлил он отпарировать.

В эту минуту к нам подбежал шкипер. Он успел переодеться в сухое, да только зря старался, потому что на пути от своей хижины все равно опять промок насквозь.

— Идем до Маиурапаи, — сообщил он, показывая вверх по реке. — Другая лодка прошла мимо.

…Я продолжал устало вычерпывать воду, глядя на чернеющие берега. Темнота наступила внезапно. Съежившись под дождем, мы сидели, словно в трансе, погруженные в свои мысли, и старались не давать воде просочиться внутрь наших капюшонов.