Хеймиш Макиннинс - Восхождение в затерянный мир

— Алло, Зеро Дельта, алло, Зеро Дельта…

Я обнаружил, что все заразились старательской лихорадкой. За неимением других занятий обитатели лагеря 6 отправлялись с крышками от котелков к ближайшим ручьям и промывали гравий. Нил, который потерял не меньше шести килограммов веса и приобрел куда более спортивный вид, рассказал мне, что ему попалось несколько интересных шлихов. Впрочем, даже если бы он нашел кучу золота и алмазов, нам не пришлось бы налаживать промысел, поскольку эта территория входила в индейский резерват. Ребята отвлекались от мыслей о нехватке продовольствия — и то ладно. Правда, теперь-то я надеялся, что эта проблема ушла в прошлое.

Тем временем Дон и Мо провели увлекательный день на стене. Погода была к ним милостива. Вот рассказ Мо о том, как они проходили верхнюю часть Большой впадины:

«Утром мы поднялись на жумарах до Капустной грядки, и я пошел вверх. Поначалу крючья входили без труда, но держались не очень прочно, и я больше уповал на закладки. Однако самый верхний отрезок оказался, мягко выражаясь, жутким. Наверно, мое восприятие объясняется тем, что я пережил неприятные минуты на полочке близ выхода из Большой впадины. Я прощупывал рукой трещину, которую не мог проверить визуально, прикидывая, какой крюк тут подойдет. Моя нога была продета в верхнюю петлю стремени; стало быть, все держалось на последнем крюке на уровне пояса, и верхняя часть тела несколько перевешивала. Внезапно в пятнадцати сантиметрах возник паук — здоровенный тарантул принял боевую стойку на задних ногах прямо перед моим лицом! Я выскочил из стремени, повис на крюке, вытащил из чехла молоток и пришиб паука. При мысли о том, что вся проклятая терраса надо мной, возможно, кишит пауками, мне стало не по себе.

Выбраться на Тарантуловую террасу было непросто, потому что на последних пяти метрах характер скалы изменился. Поверхность ее крошилась, словно известка на стене старого коттеджа. Два крюка не выдержали проверки. В конце концов я сказал себе: «А, черт, полезу по бромелиям!» Так> я и сделал, после чего наладил страховку поднимавшегося следом Дона».

На долю Дона здесь тоже выпали волнующие переживания. Он преспокойно поднимался на жумарах к Террасе, мысленно находясь, как я полагаю, в каком-нибудь первоклассном баре, когда внезапно увидел, что навстречу ему вниз по веревке спускается здоровенный коричневый скорпион. Просвет сокращался с удивительной быстротой. Взмах специализированного молотка — и агрессор вышел на орбиту. Надо думать, после этого данный скорпион на всю жизнь проникся недоверием к новомодным нейлоновым лианам, которые казались таким удобным средством сообщения между полками.

На Террасе Дон и Мо обнаружили кожу, сброшенную при линьке змеей. Вообще Терраса с первого взгляда разочаровала их, главным образом отсутствием воды. Они осторожно прошли вправо по этой не защищенной сверху, покрытой обильной растительностью полке, коварной, как и все, с чем мы встречались в этом путешествии. Свисающие растения мешали определить точные размеры выступа. Дальше Дон и Мо намеревались подниматься по камину, который мы рассмотрели из лагеря 7, но оказалось, что по нему стекает ручей. Пройдя обратно на восточный край Террасы, они нашли единственное, притом достаточно опасное решение — идти вверх по гладкой плите ржаво-красного цвета, выводящей к широким выступам. Было ясно, что здесь понадобится вбить изрядное количество шлямбурных крючьев. Переварив малоприятные факты, они спустились по веревке в лагерь 8.

В тот вечер я записал на пленку рассказ Адриана о его переходе до Маиурапаи:

«Я вышел из лагеря 6 во вторник утром. Как только стало ясно, что на вертолет рассчитывать не приходится, я решил возможно скорее пробиваться на Маиурапаи, чтобы организовать доставку сложенного там снаряжения. И мы с Айзеком принялись рубить тропу до Паиквы. С нами шло трое индейцев. На ночной отдых останавливались только один раз, да и то уже поздно вечером. На следующий день около шести вечера пришли в Маиурапаи. Всего нами было пройдено больше сорока километров, и часть первого дня ушла на прокладку тропы от лагеря 6 до Паиквы — пять тяжелейших километров по страшно неудобной местности, через лес, изобилующий каменными глыбами. Рано утром второго дня мы пересекли Паикву и направились по правому берегу вниз к саванне Маиурапаи. Здесь проходила часть старой тропы, которую я проложил в 1956 году и обновил во время апрельской разведки с Джоном Стритли.

Придя в Маиурапаи, я обнаружил, что там нет лодок. Лодка Боба Фернандеса ушла вверх по Варуме, и никто не знал, когда она вернется. В четверг она не появилась. Я заподозрил неладное: очевидно, индеец Рентон оставил лодку в лагере 1, а сам смазал пятки.

В два часа ночи мы послали троих индейцев на маленькой долбленке вверх по Варуме. Поскольку река разлилась, они часть пути прошли пешком по тропе, отыскали лодку и привели ее обратно на буксире. Идя на веслах, они возвратились в Маиурапаи около двух часов дня. После этого мы спустились до устья реки Арабара. Там оказалось, что все местные жители отправились кто на охоту, кто на рыбную ловлю, готовясь к своему религиозному празднику. Пришлось возвращаться в тот же день так и не наняв носильщиков.

Благодаря очень сильным дождям, оказалось возможным отвезти снаряжение на лодке вверх по Паикве дальше обычного. Управившись с этим делом, мы с Айзеком пошли в его деревню, поспели туда еще до ночи и наняли пять носильщиков. Около четырех утра двинулись в путь оттуда и в десять утра в воскресенье снова были в Маиурапаи. Тотчас опять нагрузили лодку и отправили ее вверх по Паикве; потом сделали еще второй рейс. Я поднялся со вторым рейсом в шесть часов вечера. Поскольку мы не смогли уговорить охотника Филлипа получше расчистить тропу, решили пробиваться от Паиквы на Варуму в район лагеря 3. Пришли туда на другой день часов около двух, потратив на этот отрезок примерно пять часов. Оттуда поднялись по битой тропе вдоль Варумы до лагеря 4, где и заночевали, а сегодня утром вернулись в лагерь 6. По пути мы видели диких свиней, нам попались также следы взрослого ягуара».

Впечатляющий рассказ… Я сильно сомневался, что смогу совершить такое путешествие, когда мне будет шестьдесят один год.

Я был дохлый, как больная старая корова, мои сверхлегкие брезентовые ботинки не хотели отрываться от земли — свирепая эльдорадская хворь делала свое дело. Шагая по следам Джо Брауна по знакомой теперь тропе, я размышлял о безумии такого образа жизни. Джо говорил, что давно отказался от экспедиций, поскольку ничего хорошего в них нет, и это путешествие только утвердило его в прежнем решении. Но ведь задним числом всегда забываешь тяжелый, монотонный труд, на девяносто девять процентов наполняющий экспедиционную жизнь, помнишь только приятные минуты— так уж прихотливо устроена наша память. Меня не очень утешало, что Алекс чувствует себя еще паршивее, чем я. Вместе с Нилом и Гордоном он сопровождал меня и Джо до лагеря 8. Шесть рабочих несли наше снаряжение. Как всегда, висели низкие облака, но день выдался светлый.