Исидор Кацнельсон - По неизведанным землям Эфиопии

Царь поинтересовался аптечкой Булатовича и спросил, не сможет ли он дать лекарств для его больной матери. Булатович предложил cначала осмотреть больную. Его повели по длинному узкому двору мимо домиков, у дверей которых стояли безусые евнухи с длинными кнутами.

Вход в дом, где жила царица, загораживала белая занавеска. Булатовичу вынесли стул, и разговор шел через занавеску. Женщина жаловалась на кашель и головные боли. Булатович вошел в комнату. На диване сидела женщина в черном, шитом золотом бурнусе. Она была очень красива и выглядела гораздо моложе своих сорока лет. В комнате стоял терпкий запах розового масла и сандала. Толпа служанок в кожаных юбочках была явно смущена появлением мужчины в этих покоях. Самые застенчивые не поднимали глаз, а те, что побойчее, с любопытством разглядывали белого «человека и перешептывались между собой.

Когда Булатович стал выслушивать больную, служанки пришли в ужас. К счастью, у царицы оказался всего-навсего бронхит, а в аптечке нашлись порошки от кашля.

Царица предложила Булатовичу стакан меда, разведенного с водой. Она вела себя так просто и непринужденно, что не верилось, что вся жизнь ее проходит в этом гареме, в четырех стенах, за дверьми, которые стережет свирепый евнух. Более того, она проявила не меньший, чем ее сын, интерес к европейским государствам и текущим событиям, в которых, кстати, неплохо разбиралась. Она очень удивилась, когда узнала, что в Европе женщины ходят по улице с открытыми лицами и злой дух не насылает на них за это болезни и несчастья.

По дороге непрерывной вереницей шли носильщики. На головах у них — большие меха с зерном. Каффа была разорена недавней войной, и сейчас туда из Джиммы доставляли хлеб. Обратно носилыцики несли кофе и мед. По этой же дороге шли к сборному пункту солдаты Вальде Георгиса. За каждым из них несколько осликов везли домашний скарб, жена тащила на себе кухню, а сын или слуга — тяжелое ружье.

Солдаты ступали по земле, только что завоеванной ими, и чувствовали себя победителями. Они отбирали у встречных Bce, что им попадалось на глаза. Слуги Булатовича мгновенно уловили общее настроение, и через некоторое время все они уже имели соломенные зонтики, которые, по их словам, им «дали» галласы. Они никак не могли понять, почему хозяин гневается.

За рекой Годжеб начались земли Каффы. Дорогу преграждали заставы, волчьи ямы, частоколы, правда, сейчас разрушенные. Вошли в густой лес. Прохладный воздух пьянил ароматом цветов, но всюду в этом волшебном лесу были видны следы смерти и разрушения. Среди зелени белели человеческие кости. Поселений нигде не было — их сожгли завоеватели, а на месте пожарищ уже поднялись густые заросли. В Андрачи Вальде Георгис торжественно «принял Булатовича. Он успел вовремя. Армия раса была уже готова к походу. Столица Каффы живописно раскинулась на нескольких холмах. Домики скрыты в пышной зелени. Горизонт со всех сторон обступают высокие горы. На вершине самого высокого холма стоял когда-то дворец царя Каффы.

Дворец сожгли по повелению Вальде Георгиса, и теперь на его месте построен новый — резиденция раса.

За главными воротами дворца находился большой двор — здесь вожди раса, приезжая на военный совет или пир, оставляют мулов. В большом тронном зале рас обычно вершит суд и устраивает торжественные приемы. Дальше, за тронным залом — столовая, вмещающая чуть ли не тысячу человек. По воскресеньям, четвергам и в праздничные дни рас угощает тут солдат и офицеров.

О бывшем дворце каффекого царя напоминает лишь молельня, расположенная рядом с резиденцией раса. Теперь она превращена в церковь.

Три дня рас не беспокоил Булатовича эфиопский этикет позволяет путнику отдохнуть после долгой дороги. Но утром и вечером к Булатовичу являлись слуги раса и осведомлялись о здоровье гостя. Путешественник с такой же аккуратностью посылал своего слугу к расу спросить о здоровье его самого и его супруги.

С утра Булатович обычно работал — он пытался нанести на карту свой маршрут до Каффы и определить ее координаты по солнцу. Тотчас же вокруг диковинных приборов собиралась толпа любопытных, а в полдень небо, чистое и голубое с утра, заволакивалось тучами, и работу приходилось прекращать.

В воскресенье, 11 января, рас давал большой обед и просил Булатовича пожаловать на него.

Столовая была похожа на огромный сарай без окон. У одной из стен под белым балдахином стоял трон. Рас сидел на диване, покрытом коврами и отделенном от всего зала белой занавеской. Сзади него застыл оруженосец — громадный красавец галлас, а вокруг расположились военачальники и слуги.

Для Булатовича был поставлен раскладной стул, одолженный расом у него же накануне. Слуги внесли две большие корзины, покрытые красной материей, а затем женщины-кухарки расставили перед расом и его гостем множество горшочков с разными кушаньями. Обед был вполне европейский — вареное и жареное мясо, яйца всмятку… Булатович ел с большим аппетитом, и рас был доволен.

Когда часть блюд была съедена, к столу раса допустили командиров полков и старших офицеров. А затем двери столовой распахнулись настежь, и в зал, чинно, не торопясь, стали заходить остальные гости. Они рассаживались вокруг корзин с лепешками, а слуги, сгибаясь под тяжестью нош, предлагали гостям любимое кушанье — сырое мясо. Каждый вырезал себе понравившийся кусок и ел его, ловко орудуя ножом. Виночерпии раса разносили пирующим кубки с медом.

Булатович привык к таким обедам — его не раз приглашал во дворец Менелик, — и в этом зале, заполненном пестрой шумной толпой, он чувствовал себя непринужденно, с любопытством наблюдая за гостями.

Вот гости, насытившись, поднялись со своих мест и вышли, а в зале появилась новая смена приглашенных, за ней — третья, а потом четвертая. Рас и его почетные гости все это время сидели, не торопясь пили мед и красное вино и вели приятную беседу.

Вальде Георгис расспрашивал Булатовича, умеют ли в России пить и бывают ли там такие славные пиры, как у него. Булатович ответил, что на его родине торжественные обеды выглядят несколько иначе, но вот в доб рые старые времена киевский князь Владимир устраивал для своих дружинников такие же пиры, а что касается хмельного, то тот же князь, выбирая для Руси подходящую веру, так ответил на предложения послов волжских булгар принять мусульманство: «Веселие Руси есть пити, и без него нельзя нам быти». Рас оценил жизнелюбие киевского князя, а его приближенные тут же единогласно решили, что русские должны быть истинными христианами.