Дервла Мерфи - Девственная земля

С 1951 года, с того момента, как Непал был открыт для иностранцев [16] Свержение в 1951 г. режима наследственных «премьер-министров» Рана и установление конституционной монархии повлекли за собой и «открытие» страны для внешнего мира. До 1951 г. — в интересах Рана и английских колониальных властей Британской Индии — доступ иностранцам в Непал был практически закрыт. , гостиница «Ронял» в Катманду стала центром «светской жизни». Официально это — гостиница «люкс», совсем не соответствующая тому «классу», к которому принадлежу я. Вскоре я поняла, что в Непале даже гостиницы «люкс» лишены единообразия, и в действительности «Ройял» так же резко индивидуален, как и все другие местные явления. Это объясняется отчасти как нелепым великолепием самого здания (еще один бывший дворец Рана), так и внутренней его отделкой в стиле Гранд Опера. Все сливается в одно столь помпезное неуместное целое, что немедленно подпадаешь под его очарование и прощаешь излишества.

В «Ройяле» меня познакомили с Эдмундом Хиллари и Петером Ауфшнайдером. Сэр Эдмунд выглядит и держится так, как и полагается покорителю Эвереста. Пожимая ему руку, я волновалась словно школьница. Остается надеяться, что мое волнение не было слишком заметным, поскольку бедняге наверняка до смерти надоели поклонницы. Петер Ауфшнайдер постоянно живет в Катманду и состоит на службе у непальского правительства. Человек он весьма застенчивый, скромный и милый, но, к сожалению, я всегда теряю дар речи при встрече с людьми, которыми долго восхищалась издали, поэтому разговора v нас не получилось.

Естественно, в «Ройял» стекаются все местные сплетни, а так как в основном они касаются интимной жизни непальской аристократии и известных иностранцев, то картина вырисовывается весьма мрачная. Иногда обсуждаются и более интересные темы. Именно здесь я узнала, что сейчас довольно трудно получить разрешение на путешествие на север Непала. Некий писатель, злоупотребив полученным разрешением, отправился не то к тибетской границе, не то даже за ее пределы, заснял на кинопленку некоторые происходившие там события, описал свои приключения и напечатал репортажи в европейских газетах. Непальские власти были так шокированы всем этим, что теперь не пускают туда даже самых невинных путешественников, которыми движет исключительно любовь к странствиям. Я хорошо знаю по себе, как запрет разжигает в человеке озорное любопытство, и, каюсь, не раз поддавалась соблазну. Из уважения к властям и ради других путешественников, конечно, следует воздерживаться от погони за сенсацией, особенно в такой стране, как Непал, которая имеет все основания болезненно реагировать на такие поступки. Без сомнения, в какой-то мере из-за таких, достойных сожаления действий вблизи тибетской границы были запрещены новые экспедиции в Гималаи.

В «Ройяле» мне рассказали, что в Тибет в течение последних месяцев вернулись некоторые эмигранты из Восточного Непала. Этим сведениям, кажется, можно верить. Я с большим интересом также узнала, что некоторые торговцы, которые еще бывают в Лхасе, передают успокоительные сообщения тибетским беженцам от их друзей, вернувшихся на родину. Они говорят, что бывшие беженцы устроились в сегодняшнем Тибете лучше, чем в Непале, и будто бы китайские власти стали смягчать первоначальные жесткие меры. Года полтора назад я слышала о листовках, отпечатанных в Лхасе и распространяемых в Индии и Непале, с призывом к беженцам вернуться в Тибет и обещанием «прощения» за их бегство. Вполне допустимо, что китайские власти постепенно отказываются от первоначальных репрессий, и я не могу не задуматься, не является ли возвращение на родину наилучшим решением проблемы для многих тибетцев в Непале. Сохранять древние традиции и обычаи все труднее, а в Тибете они по крайней мере будут жить в привычном климате и на привычной высоте.

Велосипед в Катманду — одно из основных средств передвижения. Должна признаться, вчера я изменила «Роз». Мне посоветовали купить в Катманду велосипед для поездок по Покхаре (конечно, его пришлось бы переправлять самолетом, ибо между двумя долинами нет даже сносной тропы). Сначала эта идея мне не понравилась, потому что до сих пор я видела в продаже только индийские машины и по опыту знала, как трудно к ним привыкнуть. Но вчера утром, бродя по базару, я обнаружила подержанный велосипед советского производства, опробовала его, нашла подходящим и купила за 10 фунтов 16 шиллингов и 8 пенсов. Я назвала его «Лео — брат Роз». «Лео» покрашен в небесно-голубой цвет; он вдвое тяжелее «Роз», но на нем легко удерживать равновесие. Велосипед удобен на плохих дорогах благодаря большому, на хороших пружинах, седлу и широким шинам. Он солидно оборудован. У меня еще не было велосипеда с зеркалом, ножным тормозом, спидометром, сумкой с инструментами, багажником, фарой, упором для стоянки и замком с двумя ключами. Пока ножной тормоз для меня скорее опасен, чем полезен, поскольку я привыкла при езде под гору крутить педали назад, но скоро я перестроюсь, и вообще это лишь одна из помех при велосипедной езде в Катманду.

Как и следовало ожидать, уличное движение здесь до предела хаотично. Грузовики без предупреждения дают задний ход, водители автобусов просто игнорируют велосипедистов, таксисты из чистого азарта обгоняют впритирку, коллеги-велосипедисты, не имеющие тормозов, круто поворачивают прямо у вас под носом, а над самым передним колесом покачиваются коромысла с тяжелыми грузами, влекомые семенящими рысцой носильщиками, внезапно меняющими направление. С учетом всего этого можно сделать вывод, что непальцы в целом еще не привыкли к колесному транспорту. Пешеходы беззаботно перебегают дорогу, не глядя по сторонам. Другую опасность представляют зонты, которые в это время года используются для защиты от солнца. Непалец-пешеход, прогуливающийся с приятелем, любит размашисто жестикулировать зонтом, и в результате я уже дважды падала с велосипеда. Если бы не солнечные очки, то один глаз я бы уже потеряла.

Сегодня я поняла, что передвигаться по многолюдным базарам лучше всего на тяжелом велосипеде. «Роз» не была создана для движения со скоростью бредущей коровы, и при ее изящных шинах приходилось бы без конца или сходить с велосипеда, или падать. На «Лео» можно даже удержаться на месте, пережидая, когда священная корова и ее священный теленок соблаговолят сойти с дороги. Это похоже на разницу в езде по городским улицам на ломовой или на породистой лошади. Конечно, я не променяла бы «Роз» и на полдюжины «Лео», но здесь он более удобен. У меня на макушке появилась огромная шишка: средний рост непальца — метр шестьдесят сантимеров, а дверные проемы имеют соответствующую высоту — вот и результат.