Юрий Иванов - Острова на горизонте

— А скока дашь? — тут же торопливо спросил мужчина. Нет, он не уходил, а стоял у калитки и ждал. — Сто дашь?

— Хочешь часы? Отличные штурманские часы? — спросил я. Не было у меня с собой денег. Сто за собаку? Каков, а? Да и не имел я времени ходить взад-вперед. — Отдай собаку!

— Ты часишки в щелку, а я — пса через забор.

— Держи.

— Скверный ты пес, — сказал я Тимке, когда он наконец-то оказался на свободе. — Сколько волнений нам доставил!

Схватив за ухо, я потрепал его как следует. Тимка терпеливо перенес наказание, а потом подпрыгнул, лизнул меня в лицо и понесся по дороге, а я зашагал за ним. Пели птицы. Небо синим парусом выгибалось над деревьями и крышами домов. На душе было радостно и празднично: бегай, лай, бесись, Тимка! Прощайся с сушей. Нас опять манит и зовет в свои неоглядные, тревожные и волнующие просторы океан.

— Стоп! Одерживай! Коля, развязывай куток!

Набитый рыбой, раздувшийся шаром, трал плавно раскачивался над палубой. Один из матросов подныривает под него, дергает веревку, и улов шуршащим, серебристым потоком выливается в обширный рыбный ящик.

— Пошевеливайся, наука! — говорит рыбмастер.

— Шевелюсь, шевелюсь! — отвечаю я, представляющим в данный момент «науку». — Сейчас, ребята, минуточку.

Рейс в Центральную Атлантику. На мне лежит обязанность собирать редких обитателей океана для музея научно-исследовательского института, и я от каждого траления жду чего-то необычного…

Итак, что тут есть? Как золотоискатель в груде породы, я роюсь в улове. Вот отличная веточка красного коралла. Будто круглые сыры, лежат губки; среди рыб притаились моллюски, известные у рыбаков под названием «морское ухо», их оранжевые раковины действительно чем-то напоминают узкое и длинное ухо; неповоротливо ворочается рак-медведь. В коллекции музея уже есть несколько таких раков, но я откладываю в тазик этого занятного обитателя океана, посажу его в аквариум, понаблюдаю за ним…

А это что? Среди темно-фиолетовых «черных окуней» глянцево блестит желтый пузырь. Я наклоняюсь, подставляю ладонь, и тугой шарик перекатывается в нее. Поднимаю руку на уровень глаз — рассматриваю пестрый шарик. Это рыбка! У пузыря, затейливо разрисованного природой в синеватые полоски и крапинки, есть прозрачный хвостик и плавники.

Я смотрю на рыбку, а она на меня ярко-голубыми бисеринами глаз. Рот у рыбешки широко раскрыт. Почему же тогда газ, наполнивший ее тело, не выходит наружу? Оказывается, горло закрыта плотной кожистой пленкой.

Раздувающихся рыб нам приходилось видеть много раз. Скалозубы, фахаки и иглобрюхи часто попадали в тралы и, оказавшись на палубе, тотчас превращались в колючие шары. Но такой пузырек мне попадается в руки впервые. У рыбки забавные грудные плавнички. Они как лапки. Сверху темные, а снизу розовые.

— Ну-ка пойдем, пузырь, в лабораторию, в аквариум, познакомимся поближе!

Рыбка падает в воду и, перевернувшись вверх брюшком, замирает как убитая. Проходит минута, пять… Рыбке надоело висеть в воде вниз головой. Она шевельнулась, затрепетала хвостиком, напряглась, и воздух побежал из ее рта. Шарик сморщился, словно его проткнули иголкой, и принял почти рыбьи формы. Правда, рыбки несколько уродливой, головастой, коротенькой, но все же рыбки.

Перевернувшись вниз пестрым брюшком, она опустилась на дно, на три точки, как самолет, — на два грудных плавника и хвостик, — и замерла, тяжело поводя жаберными крышками. По-видимому, это очень нелегко — раздуваться шариком. Такое упражнение отнимает много сил и энергии…

Глаза-бисерины внимательно оглядели песок и мое лицо у стенки аквариума. Видно, моя бородатая физиономия произвела на рыбеху отталкивающее впечатление. Она попятилась, неуклюже развернулась и… пошла прочь.

Нет, я не оговорился — рыба не поплыла, а именно пошла! Я прижался носом к аквариуму с другой стороны. Рыбка остановилась, рассмотрела меня. Явно я ей не нравился. Опять развернулась и побрела, оставляя на песке маленькие точечки следов. Она путешествовала по аквариуму на грудных плавничках-ножках, смешно приподнимая заднюю часть тела. Чудеса, да и только! Рыба — и ходит! Оказывается, в океане все бывает: вот она, эта ходячая рыбка, — топает по песочку, идет легко и довольно быстро. Это рыбка-клоун, из отряда ногоперых, подотряда морских клоунов. Выяснилось, что я не сделал никакого открытия, — такие рыбешки известны науке уже давным-давно. Долго я не отходил от аквариума, рассматривая забавную рыбку. Не важно, что она открыта и изучена. Многим ли посчастливилось увидеть, как именно ходят такие рыбки?

…В тот вечер я до глубокой ночи застрял в судовой лаборатории. Было тихо, тепло. Шли на юг, в Гавану. За переборками умиротворяюще всплескивал небольшими волнами океан.

Мои товарищи из нашей научной группы занимались своими делами. Один титровал воду, определял содержание в ней соли, другой шелестел страницами толстенного английского определителя рыб, а третий вычерчивал на карте сложный курс поисковых разрезов — голубые линии с нанизанными, как бусы на нитку, кружками морских станций.

Мы ищем рыбу, движемся по океану зигзагами. Идем сначала на север, потом резко сворачиваем на запад, затем на юг, бороздим воды параллельно материку и снова сворачиваем на восток, в океанские широты. И что ни кружок, судно ложится в дрейф и штурман объявляет: «Внимание! Гидрологическая станция!»

Станции, станции, станции… Сотни измерений температуры воды на разных глубинах, сотни проб воды на содержание в ней кислорода, солей фосфатов.

Для чего же все это нужно? Мы отыскиваем в океане наиболее благоприятные для обитания косяков рыбы места. И, обнаружив такие, делаем контрольные траления, выясняем, есть тут рыба или нет?

Так и катятся дни и ночи нашего рейса. Катятся вычерченные линиями и крутыми поворотами разрезов, нарисованные кружочками станций и черточками тралений на голубом поле нашей рейсовой, поисковой карты.

Уже кое-что сделано: отдельные участки океана очерчены красными овальными линиями с цифрами посредине. Это новые районы лова рыбы, которые мы предложим промысловикам. Но еще немало нужно сделать. Впереди сотни миль разрезов и много-много пустых кружочков, морских станций, ожидающих нас впереди, большая напряженная работа.

Поздно. Пора спать. Мои товарищи уходят. Я остаюсь. Сижу перед аквариумом, разглядываю своих пленников. В одной пластмассовой банке бродит голубоглазая рыбешка, в другой сидит симпатичнейший, общительный рак-медведь, а в третьей нервничает пугливый рак-отшельник.