Ян Стрейс - Три путешествия

Мы едва прошли полмили, как на нас напала большая и сильная шайка хорошо вооруженных всадников, которые нас не только раздели до рубахи, но изнасиловали и опозорили жену Корнелиса Брака. У меня осталась еще рубаха и две пары подштанников, одну из них я отдал несчастной и голой Марии Янс, чувствуя больше сострадания к ней, чем ко всем остальным и к себе. Мы все шли нагие, ограбленные, и так как ничем не могли помочь друг другу, то мы расстались. На меня, Эльса Питерса и Якоба Толькена вновь напала другая шайка людей Усмия. Они привязали нас со скрученными на спине руками к хвостам своих лошадей, и мы должны были задом наперед бежать за ними босиком по колючкам и шипам, и это нас так сильно изнуряло, что мы часто падали замертво на землю и давали себя волочить, потому что невозможно было так быстро поспевать за ними. Мы желали и тысячу раз просили смерти, которой страшились, когда надо было идти в бой. Правда, эти жестокие висельники отвязали меня после того, как проволокли долгое время, но тотчас же снова привязали к дереву, взяли несколько стрел, срезали железные наконечники и спросили меня, куда девались остальные люди? И так как я разыгрывал незнающего, они столь ужасным образом стреляли в меня тупыми стрелами, что мясо на всем моем теле было раздавлено и рассечено, у меня осталось с того времени много шрамов от полученных тогда ран и я показывал их различным честным людям. Я мужественно перенес эту пытку (которую никто не поймет, не испытав ее) и не выдал своих несчастных и напуганных спутников, чем бы мог по меньшей мере облегчить свое несчастье. Они спрашивали меня несколько раз с большой строгостью и сильными угрозами, куда девались остальные люди? Я ответил, что они бежали в горы, хотя мог бы дотронуться до них рукой, так как, они скрывались неподалеку в кустарниках. Когда они убедились в том, что от меня ничего нельзя выведать, то приковали меня к Эльсу Питерсу, нога к ноге, и отвели нас к князю Усмия, говоря: «Вы жестокосердные собаки и лютые тигры, вас изрубят на куски, вы приверженцы разбойника и убийцы Стеньки Разина, вам отплатят за ваши ужасные грабежи, вам нечего ждать помилования или смягчения наказания» и т. д., каковая новость испугала меня до такой степени, что я затрясся, задрожал и упал полумертвым на землю. Я не боялся смерти, но хотел избавиться от тяжких мучений, какие я еще должен был перенести; но ожидание смерти от этих кровожадных собак лишило меня мужества. Нас привели во дворец князя, где, как мы думали, нас изрубят на тысячу кусков, потому что увидали вокруг и по обеим сторонам князя трабантов с обнаженными саблями, что, как мы узнали впоследствии, входило в обычай этого двора. Я убежден, что не иначе как здесь у моего товарища Эльса Питерса появилась дурная кровь и началось безумие, в каковом он пребывает и до сих пор, ибо он взглянул на меня, и в лице его был ужас и великий испуг. Мы упали ниц, после чего князь спросил, что мы за народ, откуда мы пришли. Мы ответили: «Немцы и бежали от восставших казаков, чтобы быть в безопасности под покровительством вашей светлости». — «Да, — сказал он, — мы лучше знаем, что вы сами казаки и в моей стране занимались разбоем и убийствами, и так как теперь ваш предводитель, плут и разбойник Разин занял Астрахань, то вы пришли поразведать в моей стране, как бы легче пробраться сюда этой собаке». Мы подтверждали честным словом, что мы меньше всего находимся на службе у казаков, но служили на кораблях его царского величества матросами. После сих слов князь смягчился и велел привести нескольких русских рабов, которые, услыхав два или три слова, произнесенных нами у тоже подтвердили, что мы не казаки, а настоящие урожденные немцы. Тогда князь сказал: «Не бойтесь, ваша жизнь вам дарована», за что мы и поблагодарили. Нас немедленно разделили, и мне наложили на руки оковы и отправили к сыну князя султану Мухаммеду (Mahumeth sultan), жившему вблизи горы Арарат.

Пленника расстаются. Большой сад близ Цурбага. Прибытие в Эривань. Дешевые цены на людей. Положение горы Арарат. Чудесная встреча с кармелитами. Пятидневное восхождение на гору Арарат. Я. Я. Стрейс излечивает отшельника от грыжи. Подарок, полученный за это. Свидетельство о восхождении на гору Арарат, которое совершил Я. Я. Стрейс. Прощание с отшельником.

Июня 21-го со слезами на глазах я попрощался с Эльсом Питерсом, не рассчитывая на то, что вновь увидим друг друга по-прежнему свободными и что до наших жен дойдет какая-либо весть о нашем положении, о том, куда нас закинула судьба или собственное бегство. Мы были в отчаянии, что нас никогда не освободят от этой ужасной неволи помощь и заступничество родственников или любовь соотечественников. После того как мы попрощались и взглянули друг на друга в последний раз, меня посадили на мула, и я должен их был отправиться верхом с отрядом рабов и отверженных ко двору князя Мухаммеда, находившемуся примерно на расстоянии трех миль от Эривани.

Вечером мы въехали на высокую гору и остановились на ночлег в деревне Цурбах (Tzurbag). Здесь много женщин приходило в наше убежище посмотреть на меня. Они весьма дивились на мои волосы, ибо никогда не видели в своей стране мужчин с такими длинными и большими локонами, потому что мухаммедане голову бреют наголо, как и все турки.

22-го рано утром мы продолжали наш путь через заросли, где видели много кабанов, пожирающих плоды, упавшие с деревьев, так как этот лее был не чем иным, как фруктовым садом с различными плодовыми деревьями, ибо здесь существует закон, по которому ни девушки, ни юноши не имеют права сочетаться браком, пока они собственноручно не посадят и не вырастят более ста деревьев. По этой причине дети с весьма раннего возраста начинают сажать деревья, благодаря чему с течением времени вырос такой большой сад с множеством яблок, груш, вишен, слив, фиг, каштанов, грецких и волошских орехов и других, так что даже сотая часть всего этого не может быть употреблена, и все, в нем посаженное общиной, считается общим. Там же прекрасные луга и поля, поросшие хлебными злаками, ячменем, различными овощами и зеленью, которая употребляется в пищу. Там очень много скота, жирных коров, козлов, овец с широкими хвостами, кур, голубей и несчетное множество птиц, так что кушанья и налитки в этой местности весьма дешевы.

30-го прибыли мы в город Эривань, лежащий у подножия горы Арарат или у границы Мидии, примерно в двадцати милях от Каспийского моря. Город невелик, но обнесен довольно большой стеной. Он равен по величине городу Алькмару в Голландии. В нем несколько персидских мечетей и церквей, а также мужской католический монастырь кармелитов. Не считая торговли людьми, которой занимаются дагестанские татары, в нем мало заметна торговля съестными припасами и другими товарами, а рабы здесь так дешевы, что можно купить молодого сильного парня за десять рейхсталеров, по какой цене некоторых наших и продали. Эривань населен большей частью бедными армянами, а гора Арарат — католиками и другими христианами.