Катя Стенвалль - Разочарованный странник

Мария подскочила, схватила меня за волосы и развернула к себе, что-то стала горячо говорить, хохотать и выть. Я оттолкнула её, она пошатнулась, но не упала. Тогда я открыла дверь и вытолкала наставницу наружу, после чего дверь заперла на замок. Мария какое-то время побегала перед окнами, попыталась влезть в форточку, я выбросила ей её сумку и куртку. Она ещё поорала и пропала. Всё это время Свантессоны находились на втором этаже, но никто не спустился проверить, что у нас за шум. Может быть, испугались, что ведьма-Мария меня убивает?

Как ни странно, мне никто ничего впоследствии не сказал по этому поводу. Я тогда закончила уборку и ушла домой, ненавидя весь мир и желая всем скорой и мучительной смерти. Фру Свантессон позвонила начальнице и поблагодарила. На этот раз в её доме было убрано значительно лучше. Она не сказала, что мы дрались с Марией.

Моя подруга работала няней в шведской семье, где подрастали две девочки: пяти и восьми лет. Семья очень интеллигентная. И муж, и жена люди искусства. Девочки занимались всем, чем можно: и пели, и танцевали, и рисовали, и ездили на пони. Отношения были хорошими, в семье не ссорились, няню работой не перегружали, никто её не обижал. Относились по-человечески, нормально платили, по мелочам не придирались.

Мама с папой не ходили на работу. В смысле не ездили каждый день в офис, где нужно сидеть с восьми до пяти. Потому что мама была художником, а папа композитором. Оба вставали, когда хотели. Супруги спали в разных комнатах, потому что имели обыкновение засиживаться допоздна и ложиться в разное время суток, в зависимости от вдохновения. Утром оба долго слонялись по дому в халатах, а потом мама поднималась на верхний этаж в свою студию, а папа спускался в подвал в свою.

Дочери были полностью предоставлены заботам няни. Няня отводила их в школу, забирала из школы, возила на конюшню, на танцы, на детские спектакли. Все были ею очень довольны. Она тоже была довольна, потому что девочки оказались умненькими и с ними было интересно работать. Ужинали всегда все вместе. Родители девочек с удовольствием разговаривали с няней об искусстве и классической литературе. Няня, как всякая девушка, когда-то обучавшаяся в русской школе, отлично разбиралась в разных там литературных стилях, могла поддержать разговор о Толстом и Достоевском, по памяти цитировала стихи поэтов Серебряного века. Её обязательно брали с собой в театр, в оперу, на балет, на вернисаж. Моя подруга знала, что соседи завидовали этой семье: дескать, у детей такая культурная и образованная няня, с которой не стыдно показаться в обществе, которая так много знает. Ей это было даже лестно.

Мало приятного служить нянькой в семье богатых бездельников, если у тебя два высших образования. Чего уж скрывать, ничего весёлого в этом нет. Но тут был другой случай. Этой конкретной няне повезло попасть в семью к интеллигентным людям, которым требовалась именно гувернантка, а не служанка, которая будет выносить ночные горшки.

Однажды моя подруга нарисовала слона. У себя на родине она окончила художественное училище и любила иногда на досуге что-нибудь нарисовать. Это так хорошо сочеталось с общей творческой атмосферой дома. У неё в комнате висело и стояло несколько полотен. Вот она закончила работу над очередной картиной и показала младшей девочке. Та пересказала своей сестре. Потом моя подруга слышала, что из этого вышло. Старшая сестра говорит:

— Не может такого быть, ты врёшь. Няня рисовать не умеет.

— Не вру!

— Врёшь самым наглым образом! Не может няня рисовать, она же не училась! Няня ничего делать не умеет, поэтому она нам и прислуживает. Иначе она работала бы на нормальной работе, как все люди.

— Но я своими глазами видела слона!

— Не могла ты его видеть!

Разгорелся спор, потом драка, обе в слезах. Побежали к маме. Мама, мудрая женщина, строгая, но справедливая, воспитанная в лучших традициях, взращенная на классической музыке, говорит старшей:

— Не надо обвинять человека во вранье, толком не разобравшись, может быть, её саму обманули.

И младшей:

— А ты, деточка, не плачь. Ты не врёшь, я знаю, ты всегда говоришь правду. Мои дочери врать не умеют. Скорее всего, ты чего-то не поняла, перепутала. Или няня тебя обманула: показала чью-то картину, а сказала, что сама нарисовала. Няня не могла ничего нарисовать, у неё нет денег на краски и на занятия. И у неё нет таланта, поэтому она и работает служанкой, а не художником, как я. Понятно? Запомни раз и навсегда: няни рисовать не могут! Всё, и точка.

Проверять мама ничего не стала. Наверное, боялась, а вдруг няня действительно умеет рисовать. Вот это был бы номер! Вся её система мира покосилась бы и дала трещину. А представьте, что случилось бы, если б няня рисовала даже лучше её?

Ходила в бассейн, видела такую сцену. Пришла мама с двумя мальчиками, один лет семи, а другой пяти, наверное. Который постарше был очень деловитый, тут же со знанием дела разделся, натянул плавки типа гавайских шорт и нацелился идти в душ. Младший же не знал, что предпринять. Мама ему говорит:

— Ингвар, ты пока раздевайся, а я пойду в туалет.

Ингвар начал снимать с себя одежду и аккуратно складывать по какой-то системе. Его, наверное, так научили в садике. При этом он громко декламировал:

— Носки долой! Сначала носки долой! Они первые, самые первые, их долой! Штаны долой! Потом штаны долой! Они вторые, так что их долой! Трусы долой! Теперь трусы долой! Они третьи, поэтому их долой!

Так он снял с себя всё и стоит. Пришла мама, говорит:

— Ну пойдём купаться.

Видимо, Ингвар только тут осознал, для чего они пришли. Он очень рассердился, надулся, отвернулся и, задрав нос, сказал по-взрослому:

— Вообще-то я не собирался сегодня купаться, фактически.

Мама не растерялась:

— Если не хочешь купаться, то посиди здесь. А мы с Хенке сходим пока что, поплаваем.

Старший, Хенке, презрительно посмотрел на брата:

— Да, лучше посиди. Я обычно один хожу плавать, ты мне будешь мешать.

— А ты что, будто уже плавал?

— Да, много раз. Просто тебя раньше не брали в бассейн.

— Чего это меня не брали? Очень интересно.

— Хочешь, я тебе что-то расскажу? Хочешь, да? Тебя родители вообще не хотели. Они хотели меня. Поэтому меня брали в бассейн, а тебя нет.

— А вот и не правда! Меня хотели, да, мама?

— Конечно, мы с папой тебя очень хотели!

— А если его хотели, то почему ж сначала родили меня, а только потом его?

Ингвар бьёт Хенке кулачком в живот:

— Меня, меня, меня! Мама больше любит меня!

— Она тебя вообще не любит, ясно? Ты ей мешаешь. Ты маленький, глупый и не умеешь вести себя в бассейне. Зачем ты ей нужен?