Зегидур Слиман - Повседневная жизнь паломников в Мекке

Двое афганцев с потерянным видом мечутся по аллеям. Вернувшиеся из партизанских лагерей или лагеря для беженцев, снабженные афганскими паспортами, они бродят как затравленные животные, худые, бесприютные, затерявшиеся в своих огромных панталонах, с головами, стиснутыми тюрбанами-зонтиками.

Солдаты разуваются, аккуратно сняв свои «рэнджерсы», аккуратно кладут перед собой пистолеты и начинают молитву. Рядом играют дети и спит мужчина, причем его голова замотана куфией, а бедра раскрыты. Двое алжирцев лет шестидесяти прогуливаются вразвалку с легкомысленным выражением лица, их волосы, что очень странно для их возраста, собраны в длинные хвосты на затылке. Двое стариков, прибывших с визитом в старый город.

Температура и напряжение растут. Водитель вновь пересчитывает паспорта и запрыгивает в автобус, чтобы посчитать пассажиров. О чудо: все оказываются на месте. А «чудо» усаживается на свое сиденье рядом с супругой, спокойно вытирает руки и спрашивает: «А чего мы ждем?» — «Мы ждем вас, ваше высочество, о великий шейх, мы ждали только вашей милости, чтобы отправиться. Где вас носило?» — «Я ходил в туалет. А что такое? Что ты имеешь в виду?» — «Ах да! А ваша жена не могла даже сказать нам, где вы, сказать нам, что господин изволит наслаждаться удобствами автобусного туалета!» — гремит суданец.

На самом деле никто не сумел объяснить молчание спутницы пропавшего господина, которая и не подумала известить, что ее супруг здесь; в автобусе, в туалете.

Позднее она призналась, что, будь она у себя дома, она охотно бы все рассказала, она, которая, нимало не смущаясь, спорила даже с полицейскими. Но здесь, на земле Бога — нет, нет и еще раз нет! Она ни позволила бы услышать свой голос чужим мужчинам, застрянь автобус хотя бы на неделю. Муж одобрил это поведение. Полчаса ожидания. В конце концов, в этом есть нечто очень мусульманское. В некоторых городах Магриба случается порой, что мэр получает разрешение матерей семейств, забаррикадировавшихся в своих бюро с зарытыми ставнями, чтобы пообщаться с администрацией, остающейся на свободе, из-за закрытых ставней. Голос мусульманки принадлежит только ее мужу. Если незнакомец стучится в дверь, а дома в это время нет ни мужа, ни сына, чтобы спросить «кто там?», женщина никогда не должна открывать рот и, уж разумеется, — дверь. Она только хлопает в ладоши, чтобы дать понять, что в доме мужчин сейчас нет.

Широкая дорога, плоский, монотонный пейзаж. Автобус бесшумно несется по асфальту, словно масло скользит по нагретой сковороде.

Аталла, бодро вскочив со своего места, шепчет, что самое священное собрание будет, когда поворачиваешь к кыбле. Интересно, почему он предпочитает путешествовать не со своими компатристами, а с алжирцами?

«Знаешь, друг, среди них много людей из МТИ, ложных братьев…» — «Массачусетского технологического института?» — «Нет, это аббревиатура турецких разведывательных служб. И мне абсолютно не хочется есть, спать и уж тем более молиться в их милой компании».

Бог его знает, кто такой этот Аталла. Но, без сомнения, он маниакально одержим хадисами. С улыбкой, смягчающей вычурность его манеры разговаривать, он цитирует Мухаммеда, клявшегося, что «сильнее всего вопить в День воскрешения будет тот, кто пренебрегал изучением религии в этом мире, и тот, кто изучал ее, но не использовал». Из кармана на поясе он извлекает калькулятор и с головой окунается в подсчеты. Мухаммед, должно быть, автор 750 000 хадисов (есть ученые, настаивающие на 100 000, а кое-кто даже увеличивает число до миллиона!), которые он произнес, давая наставления в период с 610 по 632 год после Рождества Христова. Разделив сумму хадисов на количество лет, получим 35 000 изречений в год, то есть приблизительно 94 ежедневно. «Итак, по 4 хадиса в час», — замечаем мы. «Больше, — отрезает Аталла, — ведь посланник не бодрствовал 24 часа в сутки. Он спал, скажем… десять часов. В то время не было телевизора или, например, радио, чтобы развлекаться ночью». И он продолжил препарировать пророческое время с жаром секретаря и со скрупулезностью инспектора полиции, выделяя часы, когда пророк не говорил, когда он спал, молился, отдыхал после еды, уединялся для естественных нужд или с женщинами, сражался или выслушивал советников и союзников, поскольку был переводчиком слов Аллаха… Все это должно было занимать от семи до восемнадцати часов в день. Итак, в среднем Мухаммед должен был произносить 12 хадисов в час. «Каждые пять минут — истина, плод размышлений, максима», — восхищался Аталла, роняя калькулятор на колени. «Но он говорил так же, как дышал», — заметили мы. «Он был вдохновлен!»

Выведенный из себя выражением скепсиса на лице своего vis-a-vis, турок вновь ринулся в атаку: «Да, Сунна — это документ, изо дня в день свидетельствующий о жизни нашего Возлюбленного… Эти слова поддерживают порядок здесь, на земле, и ведут в рай… Конечно, подобная сумма изречений вербальный процесс результата всех бесед пророка». — «А нужно все их знать? Такое вообще возможно?» — «Это ведомо только Богу. Даже если это невозможно, лучше дать себе труд попытаться».

Ислам часто обвиняют в сведении к обрядовости, к механической практике, в излишней мимикрии. Нельзя сказать, что это утверждение полностью лживо, но все же оно ошибочно, ведь верующие страстно ищут идентификации с посланником больше, чем они ей подвергаются. «Эй, Мухаммед!» — так по обычаю окликают мусульманина, если не знают его имени. Европейцы, попавшие в мусульманскую страну, называют местных женщин по имени старшей дочери пророка — Фатима или Фатьма, произношение зависит от региона. «Пророк ближе к верующим, чем они сами» (Коран, 33:6).

Изучение хадисов и попытка повторять все, что мы знаем о вкусах и привычках совершенной модели, требуют невероятной набожности. О блаженном имаме аль-Бухари (810–870), [48] 48 Мухаммад аль-Бухари (810–870) — знаменитый ученый-традиционалист и комментатор Корана, родом из Бухары в Средней Азии. Составил один из четырех «канонических» суннитских сборников хадисов. Зегидур здесь опять ошибается — аль-Бухари отобрал из 800 000 проверенных им не 3000, а 7397 безупречных рассказов о поступках и выражениях пророка Мухаммеда. самом образованном из мусульманских традиционалистов, авторе «Сахиха» — сборника 3000 достоверных хадисов пророка, выбранных из сотен тысяч, ходивших в то время по стране, говорят, что он знал 200 000 цитат наизусть! Мусульманин, способный с ходу сдобрить беседу или подвести итог какой-либо ситуации словами пророка, сразу становится значительнее в глазах собеседников и как по волшебству получает их признание. Последнее слово — доброе слово. Больше всего это ценится в Мекке и Медине во время хаджа.