Натали Гагарина - Брак по-арабски. Моя невероятная жизнь в Египте

– Да. Прости и забудь, и мы будем друзьями.

– Все забыть? Но это невозможно, Алекс!

– Это жизнь, Карина. Все возможно.

Тогда я слушала их разговор, ничего не понимая, и улыбалась: «Ну вот, теперь у меня будет подруга в Каире. Красивая. Настоящая египтянка. Как здорово!»

Карина развернулась и вышла из квартиры, оставив пряный запах духов.

Алекс уселся в кресло и молча курил одну сигарету за другой. Я не заметила перемены в настроении мужа.

Весь остаток дня и вечер мы раскладывали свои вещи по шкафам. Разбирая холостяцкие «залежи», собрали три мешка разного барахла.

– Алекс, может, отдать это бедным людям? – спросила я мужа.

– О! Так и сделаем. У нас в Египте это отлично налажено, – объяснил Алекс. – Ты услышишь за окном характерный голос, который кричит «Бекье-е-е!», – театрально показал мне он, – махни ему рукой, и он с разрешения швейцара и только вместе с ним, поднимется в квартиру и заберет все, что тебе не нужно. Это старьевщик. Он ездит по улицам, по дворам каждый день и собирает буквально все. Если вещи представляют какую-либо ценность, он даст тебе денег, а вообще, ты сама можешь поторговаться с ним. А можешь вообще бесплатно отдать.

– Да-а-а.. Как интересно... У нас в Калининграде никто по дворам не ездит. Только бомжи по помойкам шарят. Ты не беспокойся, Алекс, я люблю прибираться. Вот посмотришь, как красиво я все сделаю.

– Любовь моя, тебе не придется работать по дому. У нас есть домработница – молодая девушка. Когда мы живем в этой квартире с мамой постоянно, она приходит через день: убирает квартиру и моет посуду. Я ей уже позвонил. Она придет завтра, и ты познакомишься с ней.

– А у нас в семье никогда не было домработницы. Мы всегда все делали сами.

– Ну ладно, – улыбнулся Алекс, – собирайся, пойдем гулять.

– Как? Уже одиннадцать вечера! – удивилась я.

– Ну и что. Какая разница. Я же тебе говорил, что часть населения живет днем, часть – ночью. Я, например, ночью люблю гулять: не так жарко, не так суетно. Все хорошие рестораны открыты. Только вот машину из гаража не взял. На такси поедем.

Для меня все тогда было внове: и эта прогулка по Каиру с Алексом, и то, что я – в Африке. Я впервые слышала арабскую речь, мусульманские молитвы. Здесь все было другое: и люди, и культура, и еда, и запахи. Я думала, что буду побаиваться; но внезапно оказалось, что мне все нравится и все кажется интересным. Я получала колоссальное удовольствие оттого, что оказалась на другом континенте, в Египте, в Каире.

Потому что я была рядом с мужем, самым любимым мужчиной. Я была уверена, что нам с Алексом будет хорошо в любом городе мира. Главное – вместе, остальное – не так важно.

Пряный, густой, прогретый дневным солнцем и еще не остывший воздух окутывал тело, как пуховик. Казалось, оттолкнись от земли, подпрыгни, и повиснешь в этом плотном воздушном пространстве.

Но что же это я – все твержу о муже, а описать его не удосужилась!

Итак, представьте себе тридцатичетырехлетнего египтянина из древнего мусульманского рода. Алекс – чуть выше среднего роста, немного полноват в бедрах, как большинство здешних мужчин. Но это не портит его фигуру, а наоборот, придает моему мужу солидность и значимость.

Волосы его жгуче-черные и жесткие, как щетка. Он стрижет их очень-очень коротко и подбривает виски.

Он смуглый, ягкогубый, полнощекий, глаза у него – как у принца из арабских сказок: большие, карие, маслянистые, с длинными ресницами.

Я считала мужа очень красивым мужчиной и, естественно, гордилась этим.

Позднее, когда в древнейшем музее мира в Каире на площади Тахрир я увидела деревянную статую жреца-чтеца Каапера, я была просто поражена сходству этого шейха эль-баляда с моим Алексом. Это самая древняя из всех деревянных статуй Древнего Египта, сделанная в натуральную величину.

Я тогда попросила мужа встать рядом со жрецом и сделала фото. Нас увидели французские туристы – и залопотали что-то восторженное, забили на экскурсовода и защелкали фотоаппаратами. Все смеялись, размахивали руками, что-то говорили нам... После этого случая я перестала восхищаться мужем и начала его боготворить.

Алекс учился в университете Аль Асхар в Каире – он окончил медицинский факультет и поехал в Россию, где мы и познакомились.

Мой муж такой классный, вы не представляете себе! Я не видела прежде таких мужчин – он говорил всегда так уверенно и убедительно, что возражать ему никто не смел, во всяком случае, я никогда не находила аргументов «против». Алекс всегда был прав во всем, и я беспрекословно слушалась его и подчинялась с удовольствием. Он и по возрасту был старше меня – на двенадцать лет.

Алекс состоял в организации «Братья-мусульмане» и даже занимал там какой-то важный пост, чем очень гордился. В 1987 году, когда президента Мубарека избрали на второй срок, в Народном собрании «Братья» стали главной оппозиционной силой страны. Хотя правящая национально-демократическая партия подавляла оппозицию численностью, «Братья» были реальной занозой в заднице египетского президента. Несмотря на то что «Братья-мусульмане» были нелегальной организацией, они регулярно проводили съезды, выпускали газеты, занимались благотворительностью. «Братья» носили особые значки на внутренней стороне лацкана пиджака. Членами этой организации были известные арабские ученые, преподаватели университетов, бизнесмены, врачи, инженеры.

Алекс родился в интеллигентной, обеспеченной семье.

Его отец Мохаммед и мать Зейнаб были верующими мусульманами и свято сохраняли традиции ислама.

Когда Алекс в России просил моей руки у мамы, она с тревогой спросила его: «Ты настоящий мусульманин?» И, зная, как к этому относятся в России, Алекс не стал заострять внимания своей будущей тещи на вопросах религии. Он очень любил меня и очень боялся, что мать не выдаст меня за мусульманина. И Алекс пошел на хитрость. Он ответил моей матери: «Я – египтянин. Я – копт». Плохо это или хорошо, мы не знали, и мама немного успокоилась: не мусульманин. «Копт» звучало как-то по-южному: не то мальтиец, не то киприот. Мы не знали, что копты – это египетские христиане, которые составляют очень влиятельное меньшинство в стране. У коптов даже есть свой патриарх в Египте. Конец христианству в Египте пришел в 641 году, когда арабы завоевали страну, а ислам был провозглашен новой государственной религией. И коптом мой Алекс конечно же не был – в мусульманской-то семье.

Отец Алекса Мохаммед много учился и работал управляющим в транспортной корпорации. Все называли его боссом или мистером Мохаммедом. В обществе его уважали, а на работе сотрудники побаивались из-за жесткости и бескомпромиссности решений. Он был настоящим лидером в среде подчиненных; а дома – заботливым добрым отцом и любящим мужем.