Тим Северин - Экспедиция «Уллис»

Рыбу поймал Дерри, самый молодой член нашей основной команды. Открытое лицо, невинные голубые глаза и мягкий ирландский акцент сделали Дерри мишенью подковырок, которые он воспринимал с неисчерпаемым добродушием и спокойной широкой улыбкой. В Стамбуле я пополнил снаряжение «Арго» легкой рыболовной сетью, поскольку хотел проверить, могла ли команда галеры в долгом плавании кормиться за счет улова. Дерри неосторожно проговорился, что дома однажды помогал ставить сети на лосося в устье Шаннона, и мы тотчас назначили его нашим штатным рыболовом, а один турецкий эксперт объяснил, как пользоваться новой сетью. Скудные уловы Дерри быстро внесли ясность, почему в древних текстах так мало говорится о рыбной ловле для пропитания. Каждый вечер, когда «Арго» бросал якорь, он ставил нашу сеть в каком-нибудь подходящем месте поблизости от галеры. На рассвете Дерри спешил извлечь из воды добычу, пока нас не опередили какие-нибудь хищники. Итоги всегда были мизерными — несколько мелких рыбешек, один-два угря. И не меньше двух часов уходило у него на то, чтобы выпутать рыбешек из ячеи, отцепить судорожно вцепившихся в сеть креветок, отделить водоросли, умертвить ударами камня ядовитых морских ершей, чьи останки отправлялись за борт. Даже с учетом сильного истощения запасов рыбы в Средиземном море, которое отчасти компенсировалось совершенством нашей нейлоновой сети, было очевидно, что рыбная ловля вряд ли могла удовлетворить потребности голодной команды древней галеры. Кулинарных способностей Назыма едва доставало на то, чтобы, используя жалкие уловы, придать блюдам легкий привкус рыбы.

После пролива Кафирефс следующим нашим навигационным знаком был самый знаменитый ориентир во всей Греции — обрывистый мыс Сунион на краю Аттики, в двадцати пяти милях к югу от Афин. Ныне мыс увенчан руинами большого храма Посейдона, чьи мраморные колонны подобны светящимся столбам медового цвета, когда заходящее солнце окутывает побережье Аттики багровыми сумерками. Храм построен в V веке до н. э. на месте, которое почиталось священным уже в ту пору, когда флот Менелая проходил мимо Суниона, следуя укатанным путем на родину.

Здесь умер главный кормщик царя, Фронтис, и в «Одиссее» старый царь Нестор вспоминает его внезапную кончину:

Трудно назвать более подходящее место для упокоения великого мореплавателя. Мыс Сунион — последний поворотный пункт для всех судов, следующих домой в Аттику с севера и востока. Он закрыт до поры напоминающим формой кинжал островом Макронисос, но, обогнув остров, команда вдруг видит перед собой Сунион и понимает, что до дома рукой подать. И всякий моряк, знающий связанные с этим побережьем предания, вспомнит великого кормщика Фронтиса.

Когда «Арго» подошел к Суниону, сила ветра упала почти до нуля. Идущее встречным курсом почтенное патрульное судно греческих ВМС приветствовало нас; за ним показался другой корабль, и я поспешил передать бинокль Теодору.

— Погляди-ка — это не болгарский флаг?

Теодор уставился в бинокль.

— Точно! И, похоже, судно направляется домой в Варну.

— Интересно, что там думает его команда, — продолжал я, — увидев вдруг у мыса Сунион галеру бронзового века. Должно быть, решили, что им снится сон.

— А вот я их разбужу! — рассмеялся Теодор. — Можно мне воспользоваться рацией?

Я вручил ему маленький приемопередатчик, настроенный на частоту «корабль-корабль». Тем временем болгары изменили курс, чтобы взглянуть на нас поближе. Можно представить себе, как они были поражены, когда радио в рулевой рубке вдруг заговорило по-болгарски. Последовала долгая пауза, пока их радист приходил в себя от изумления. Теодор повторил вызов. Пауза продолжалась; наконец радист нерешительно отозвался. Лукаво улыбаясь, Теодор заговорил с ним, чеканя каждое слово. Окончив разговор, он вернул мне рацию и рассмеялся.

— Здорово мы их озадачили! Радист до того опешил, что мне пришлось дважды повторять каждое слово. Никак не мог взять в толк, каким образом на древнегреческой галере оказался болгарин. Но обещал передать моим родным, что на «Арго» все в порядке.

Видимо, и в Эгейском море мгновенно распространяется молва: когда 11 июля мы подошли к острову Спеца, нас уже ждали. Вассилис следил за нашим продвижением — тот самый неулыбчивый и скупой на слова гений кораблестроения Вассилис Делимитрос, который полтора года назад построил наш «Арго» в своей развалюхе-мастерской на берегу Старой гавани на Спеце. Когда я, обогнув маяк, направил галеру в столь памятный залив, у меня было такое чувство, словно «Арго» возвращается домой. Ничего не изменилось: то же скопище современных крейсерских яхт у пирса; пестрая череда стапелей с судами, подлежащими ремонту; пришвартованный носом к пристани неказистый паром с опущенными сходнями; вереница причалов. Казалось, никто не обратил внимания на тихо скользящую по воде галеру. Команда уже готовилась швартоваться, в это время от одной из пристаней отвалила моторная лодка и помчалась курсом прямо на нас.

— Все в порядке, мистер Тим? Вассилис ждет вас! — крикнул, восторженно махая рукой, человек в желтой фуфайке.

Это был Мимас, помощник Вассилиса.

«Арго» покрыл последнюю сотню метров. Глядя на сарайчик на скале, я улыбнулся: на одном конце крыши красовался греческий флаг, на другом — большой ирландский вымпел. Вассилис вывесил приветственные сигналы. А вот и он сам стоит на конце шаткого пирса — прямой коротыш с вьющимися седыми волосами, в старых джинсах и поношенном синем свитере, руки сложены на груди, голова чуть наклонена набок, чтобы лучше видеть, как его творение грациозно подходит к причалу. Я знал, что сейчас Вассилис проверяет взглядом состояние галеры, как она слушается руля, оценивает все детали своего шедевра. Ведь он не видел «Арго» с тех самых пор, как пятнадцать месяцев назад галера покинула остров, направляясь в Черное море.

— Отдать кормовой якорь!

Послышался громкий всплеск: Дерри выполнил команду. Мимас уже принял и закрепил носовой швартов. Мы поставили «Арго» боком к причалу, и я поспешил сойти на берег, чтобы поздороваться с Вассилисом.

— Привет, Вассилис! Как дела? Как он тебе нравится? — Я указал на «Арго». — У нас полный порядок. Галера в отличном состоянии.