Петр Романов - С Бобом и Джерри тропой инков

Со стариком шаманом попрощались чуть раньше, еще до конца тропы. Спускаться вниз ему не было ни малейшего резона. Его ждало еще несколько сеансов групповой терапии, и столько же раз он мог угоститься пачаманкой.

Это весомые аргументы. Особенно последний, вкус пачаманки незабываем.

На прощание шаман возложил руки и на меня, и на Боба, и даже на Джерри («Все мы плоды с одного дерева», — объяснил старик) и по-своему помолился. Это была серьезная молитва, потому что на каждого из нас троих шаман затратил минут по тридцать. Видимо, речь шла не просто об удаче в нашем дальнейшем путешествии, а вообще об удаче до конца нашей жизни. Во всяком случае, мы с Бобом так это поняли. До вечера ни мне, ни Бобу не удавалось толком пригладить свои волосы, настолько они были наэлектризованы, а терьер, когда касался моей ноги или руки, бил током. После благословения шамана нести этого «электрического ската» на своей спине я просто побоялся и взял пса на длинный поводок.

До сих пор мучаюсь от любопытства, что же пожелал Пабло барбосу — побольше крыс?

Помолившись за нас, шаман собирался недолго. Нацепил на плечи свой разноцветный рюкзачок, подхватил на руку мятый пиджак, нахлобучил шляпу-панаму и навсегда исчез в ближайших кустах.

Никогда бы не поверил, что буду скучать по шаману. А вот скучаю.

Путь в поезде, под завязку забитом туристами, сам по себе никакого интереса не представлял. Разве что уж слишком резким оказался переход от тишины, которая, словно пуховое одеяло, окутывает Тропу инков, к громкой разноголосице американцев, японцев, испанцев и прочей публики, которая все время хохотала, что-то жевала и снимала. Каким образом Старая гора спровоцировала повальное веселье, не знаю. Нам с Бобом обычно после посещения этого места хотелось помолчать. Даже Джерри, устроившись на полу возле моих ног, с недоумением молча прислушивался к окружавшему нас беспрерывному хохоту.

Конечно, мы как могли постарались от этого шума отключиться и сосредоточиться на том, что мелькало за окнами. Тем более что это едва ли не самая живописная железнодорожная прогулка в мире. Старый поезд идет по равнине вдоль гор, а местами и вдоль русла горной реки. Однако полностью отключиться от туристического окружения оказалось невозможно. Едва туристический Вавилон начинал успокаиваться, поезд останавливался, и его штурмом брали местные продавцы сувениров и кукурузы. Что тотчас же вновь возбуждало туристическую братию, которая набрасывалась на здешний маис, закупая огромные початки десятками.

Это понятно. О местной кукурузе я уже писал, но не удержусь, чтобы не повториться. Именно на этом клочке земли, в Священной долине Куско, зажатой между двумя грядами Кордильер, и растет самая крупная, а главное, самая вкусная кукуруза в мире. Сначала любого человека потрясают размеры початков. А потом, когда зубы впиваются в янтарные — у нас бусинки, а там… даже не знаю, с чем сравнить здешние огромные кукурузные зерна, — до вас наконец доходит, что такое настоящий натуральный продукт. То есть вы понимаете, чего на самом деле стоит вся та химическая отрава, которой вас изо дня в день пичкают во всех крупных городах мира.

Здесь же вы будто откусываете от початка, омытого чистейшей родниковой водой, кусочек солнца, пропитанный божественным маслом, которое чуть-чуть присолили. Трудно не понять, что вам в рот впервые в жизни попала пища в первозданном, сохранившемся еще со времен сотворения мира, виде. Это непередаваемое ощущение. Наверное, примерно то же чувствует астматик, выскочивший из прокуренной до полного одурения комнаты, когда скорая помощь дает ему, уже почти полумертвому, глотнуть чистого кислорода.

Гарантирую, что, один раз попробовав тамошнюю кукурузу, вы уже никогда не захотите даже прикоснуться к любой другой, в каком бы виде ее ни попытались вам всучить.

Между прочим, та же долина — родина и столь любимой у нас картошки. Можете верить или нет, но в Священной долине выращивается полторы тысячи видов картофеля: черный, белый, желтый, красный, багряный. А вообще в перуанских Андах сортов картофеля и того больше — четыре тысячи (!).

Короче, если хотите попробовать настоящую кукурузу и картошку — вам прямиком в Священную долину.

В Куско мы нашли в сохранности все вещи, которые не захотели тащить с собой на спине в горы, только их покрыл плотный слой пыли. Хуже всего выглядела «тойота», поэтому я не удивился, когда Боб, даже толком не переодевшись, бросился сразу же намывать свою «девочку» до блеска.

Этой своей манией — по сути вроде бы бессмысленной, потому что на следующий день мы отправлялись по грязной, пыльной горной дороге к Титикаке, — Боб сильно напоминал мне одного московского знакомого. У моего приятеля-историка, видимо, в силу того, что он специализировался на эпохе Великой французской революции, есть любимая поговорка: «Хоть на гильотину, но чисто выбритым». Легко было догадаться, когда у него случались неприятности. Именно в эти дни он обязательно до блеска чистил ботинки, тщательно брился, да еще непременно надевал костюм с галстуком — две вещи, к которым в спокойные периоды своей жизни испытывал стойкое отвращение.

И самое любопытное, это ему помогало. Наверное, когда ты в форме и полностью собран, неприятности быстрее отступают. Вот и Боб, чтобы его любимая «девочка» не подвела нас по дороге, при первой же возможности отмывал ее до блеска. И это правильно: кто начинает в доме ремонт, не завязав шнурки на ботинках?

Первое, что мы сделали, когда вернулись в Куско, это приняли душ. Сначала я, потом Джерри, затем «тойота» и, наконец, Боб. Сколько слоев грязи сошло с меня после испытаний тропой, даже признаться стыдно, но терьера мне пришлось отмывать почти час. И это при том, что большую часть времени он просидел у меня за спиной в рюкзаке.

И все же, несмотря на все эти подвиги во имя чистоплотности, я слишком долго прожил в Перу, чтобы быть уверенным, что вышел из-под душа более чистым, чем вошел туда. То есть видимую глазу грязь я, разумеется, смыл, а вот избавился ли от всяческих зловредных микробов или, наоборот, подцепил какую-нибудь заразу, неизвестно.

Впрочем, горы еще самое безопасное место, а вот побережье зимой, да и Амазонка в силу влажности — это идеальный бульон для всякой инфекционной нечисти. Любой общественный бассейн, баня, вода из-под крана, сам воздух, которым вы не можете не дышать, — потенциальный источник инфекции.

Помню, как в разгар холеры в Перу президент страны Альберто Фухимори пригласил иностранных журналистов в лучший рыбный ресторан, чтобы таким образом чуть-чуть подретушировать основательно испорченный имидж государства. Кормили японским суши и перуанским себиче. Выбор был неслучаен — тогда ходили слухи, что холера передается через свежую рыбу, которую перуанцы потребляют в неумеренном количестве.