Ян Рыбак - Hollywood на Хане

Я, конечно же, смеюсь, но смех мой горек. Мы все — я имею в виду альпинистов и прочих любителей рискованных развлечений, — любим посетовать на приземлённость окружающих нас людей, на отсутствие с их стороны якобы необходимого нам «понимания», но вот, что я вам сейчас расскажу:

Недавно, одна женщина написала мне, что «гордится знакомством со мной»… Я понимаю, что в моих устах пересказ этой её фразы звучит нелепо и даже пошло, но у меня нет другого способа рассказать вам то, что я вознамерился рассказать, да и речь-то пойдёт скорее о ней, чем обо мне. Речь пойдёт о достоинствах не броских, но подлинных, — тех, которыми стоит гордиться.

Эта женщина работает врачом: принимает роды: подхватывает в свои ладони солёных, слепых младенцев, всплывающих из околоплодных вод. Она стоит у главного вентиля, у лотка: раздаёт жизни направо и налево, как добрая торговка горячие пирожки. Она частенько не спит ночами, в силу спонтанного характера природных процессов, с которыми ей приходится иметь дело, и не признаёт за собой права на выходные и на праздники: сетует и ругается с профессиональным цинизмом, но всё-таки не признаёт и не спит… Она, замотанная и задёрганная, изо дня в день отдаёт другим то, что мы с вами ценим превыше всего: своё личное драгоценное время: вскакивает по вызову, перекусывает на ходу, сметает в сторону собственные беды, чтобы освободить место для чужих, утирает горькие слёзы потерявшим и сладкие — обретшим, вытягивает на узких плечах своих больных и отчаявшихся, потерявших надежду… Злится, мечется, тонет, выплывает, цепляясь за соломинку, плачет, любит, славит, сквернословит, но всегда и прежде всего — дарит и сохраняет жизнь.

И вот, значит, какой стороной всё обернулось: она гордится знакомством со мной:… - волею случая, всё ещё здоровым и сильным человеком, живущим в своё большое удовольствие, не умеющим любить своих близких так, как они того заслуживают, никого не спасшим, не приютившим, не поднявшим на ноги… Гордится только потому, что из её повседневности, заполненной чужими болями, прилипшими ко лбу спутанными прядями, дряблыми, потерявшими силу телами дозревших рожениц, запахом больницы и запахом тоскующего женского молока, ей кажутся неотразимо привлекательными самовлюблённая сила и снисходительное мужество, растрачиваемые в немыслимых простому смертному «дерзких вызовах»: воплощённая потенция, животное, несокрушимое начало, безоглядное, а потому — безумно притягательное саморазрушение на глазах у посрамлённых небес…

По-моему, нам грех жаловаться: мы не так уж плохо сумели продать «свой способ», — вам так не кажется?..