Гарри Райт - Свидетель колдовства

Жрецы или знахари утверждали себя в роли людей, способных управлять этими силами и контролировать их. Каждый, кто захочет принести вред своему врагу, прибегает к знахарю, который вершит свои дела или в храме, совершая впечатляющую службу, или в более укромных местах, приготовляя магические снадобья, сжигая ладан и входя в транс.

Здесь, на Бали, со мной произошел самый странный случай в моей жизни. Я до сих пор не нашел ему объяснения даже для себя.

Я встретился с местным вождем по имени Тьякорда Агунг, или Джокорда, как я называл его, единственным сыном раджи Убуда. Это был очень умный, одаренный человек, окончивший один из голландских университетов. Он жил в центре острова и делал все возможное, чтобы сохранить культуру, произведения искусства и традиции старого Бали. Он познакомил меня со своим дядей Ида Багус Геде Агунгом, старым человеком, обладавшим разнообразными талантами. Он играл на скрипке и флейте, был архитектором и блестящим скульптором, жрецом и исцелителем.

Старый жрец сказал мне, что на Бали существуют два типа магии: пенигвас – левая магия и пенингенс – правая магия. Первая отождествляется со злом и смертью, вторая – с исцелением. Старый Агунг имел ученую степень по химии и получил медицинское образование в Голландии, однако он верил в амулеты и чары. Его классификация магий отражала наиболее распространенные и признанные отличия «черных», или злых, от «белых», или добрых, сил.

Чтобы проверить, насколько сбываются пророчества Агунга, я решил задать ему два вопроса. Мой друг Джокорда перевел своему дяде мою просьбу. Старик слегка поклонился и повел нас в небольшой храм, стоявший среди группы тростниковых домов. В центре единственного помещения этого храма было сделано возвышение, вокруг которого стояли деревянные статуи балийских и индуистских богов, включая Шиву и Вишну.

Я задал ему свои вопросы: случилось ли что-нибудь важное у меня дома за время моего отсутствия и случится ли что-нибудь серьезное со мной в будущем году? Старик некоторое время пристально смотрел на меня, потом склонился над сосудом, в котором горел ладан. Прижав пальцем ноздрю, он сделал глубокий вдох и немного задержал его. Затем перенес палец на другую ноздрю и сделал выдох. Казалось, что пары ладана циркулируют через его мозг. Он повторил эту процедуру несколько раз, дыхание стало прерывистым, тело напряглось, а глаза, казалось, закатились под лоб.

Через какое-то время взгляд его снова стал нормальным, и он еще раз пристально посмотрел на меня и начал говорить по-балийски. Джокорда переводил его слова.

– Hа ваш первый вопрос он отвечает так: «Вы живете в большом городе недалеко от большой воды. Вы не женаты, у вас есть два брата и две сестры. С ними все хорошо. У одного из ваших братьев есть дочь, и, пока вас не было, она вышла замуж. Вы найдете одну большую перемену, когда вернетесь: у вас не будет своего дома».

Джокорда опять поговорил со жрецом и перевел: – Что касается вашего второго вопроса, то мой дядя говорит, что в будущем году вы будете на краю смерти, но останетесь живы. У вас будут неприятности с глазами, и вам нужно беречь их, Вот и все, что он может сказать вам.

Я спросил Джокорду о плате, и он ответил, что я могу оставить что-нибудь в дар храму.

Я записал ответы жреца и, когда мы покинули храм, стал думать над ними. У меня действительно, как он и сказал, есть два брата и две сестры. Hо на Яве и Бали я никому не рассказывал о своей семье. Жрец не знал, какие вопросы я собираюсь ему задать, тем не менее он все же мог как-то узнать кое-что обо мне заранее. Сообщение о замужестве моей племянницы было новостью для меня. Вернувшись в гостиницу, я заказал телефонный разговор с моим братом, доктором Луи Райтом в Филадельфии, где я жил и которую можно считать «большим городом у большой воды». Телефонный разговор оставил странное чувство, словно я стал свидетелем нового и необычного вида знания. Все в моей семье были живы и здоровы, но моя племянница совсем недавно вышла замуж за офицера. Правдой было и то, что у меня не было дома. Перед отъездом из Филадельфии я собирался переехать в новый многоквартирный дом и отказался от старой квартиры. Hо дом еще не был закончен, и вещи мои все еще лежали на складе.

Это и послужило причиной тревоги по поводу второй части его предсказания. Угроза смерти показалась мне скорее драматичной, чем страшной, но что касается глаз, это меня серьезно беспокоило. Я спросил Джокорду, как старый жрец пришел к своим заключениям. Часть из них могла быть просто удачной догадкой, но некоторые, если в их основе лежали какие-либо факты, могли оказаться пророчеством. Он ответил, что жрецы Бали верят в силы ясновидения и предсказания. Они основывают их на «сакти», представляющих собой некую силу или шестое чувство, развивающееся из «зарядов» в душе или разуме человека. «Сакти» есть у многих людей, но только жрецы знают, что с ним делать. Это нечто похожее на «карма» у индуистов или просто на счастливую судьбу, которая существует для каждого, но сбудется ли она – это зависит только от самого человека. В некоторых отношениях это похоже на «везение», в которое верят многие цивилизованные люди Запада. Когда человек обладает «сильным сакти», ему все время везет, а если у него «сакти слабое», то у него скверная судьба, с ним могут случаться всякие несчастья и болезни. Судя по словам Джокорды, старый жрец имел доступ к источнику моего «сакти» и с помощью ясновидения прочитал в нем то, что со мной могло случиться.

Когда я с острова Бали вернулся в Филадельфию, моей первой задачей было перевезти мебель и вещи в новую квартиру. Это мне напомнило о предсказании старого жреца.

Однажды вечером в субботу – почти через год после встречи со жрецом – я был в гостях у своих старых друзей. Hакануне я очень много работал и чувствовал смертельную усталость. Вечер у моих друзей затянулся почти до утра, и когда я на другой день проснулся в своей квартире, то мог разглядеть лишь неясные очертания окружающих меня предметов. Я вызвал окулиста. Он сделал мне уколы, и к вечеру зрение стало восстанавливаться. Врач, лечивший меня, сказал, что временная слепота была результатом переутомления и возбуждения. С тех пор я слежу за своими глазами, и неприятностей больше не было.

Позднее в том же году я опять отправился на Тихий океан. Самолет шел на Гавайи. Мы пересекли океан и уже приближались к международному аэродрому севернее Гонолулу, как вдруг наш самолет, вместо того чтобы идти на посадку, стал набирать высоту. Экипаж собрался в кабине, где было проведено нечто вроде спешного совещания, которое встревожило многих пассажиров.

Самолет кружил над аэродромом минут сорок пять и наконец командир корабля объяснил нам причину задержки. Левое шасси заело, и его пришлось выпускать вручную. Приборы показали, что оно не встало на замок, но командир решил садиться. Мы пристегнулись, и самолет пошел на посадку. Вот мы пронеслись мимо пожарных автомашин, аварийной команды и остановились.