Григорий Градовский - Война в Малой Азии в 1877 году: очерки очевидца.

Наступал конец мая, драгоценное и в военном деле время уходило и уходило, а мы все стояли или кружились около Карса. Очень важно было на что-нибудь решиться и решиться безотлагательно: или брать Карс, или идти далее, на Эрзерум, против армии Мухтара, чтобы не дать ей организоваться, оставив под Карсом только наблюдательный отряд. В кампанию 1855 г. главнейшие наши военные действия и цели сосредотачивались около Карса; но тогда в этой крепости заключена была главнейшая часть анатолийской армии и других войск у турок почти не было. Омер-паша высадил свои армии на черноморском побережье, где они бесцельно утопали в грязи и болотах Мингрелии, на берегах Интура. В нынешнюю же войну турки распорядились несравненно умнее. В Карсе у них был гарнизон от 15 до 20 тыс. человек, достаточный только для обороны этой крепости; главнейшая же армия формировалась и сосредоточивалась около Эрзерума, за Саганлугским хребтом. Затратив время и силы на взятие такой сильной крепости, как Карс, мы не решали участи кампании; после успешной осады, а может быть и во время ее, нам пришлось бы еще видаться с нетронутой и многочисленной армией неприятеля. К тому же, не в Карсе, а в Эрзеруме сосредотачивались все военные запасы и другие условия, играющие важную роль при формировании и сборе турецких войск. Прочное занятие Эрзерума обеспечивало бы за нами всю страну, начиная от долины Ефрата — на юге, до Аджарских гор — на севере. Не следует забывать, с другой стороны, что и европейская Турция черпает свои главнейшие военные силы из Малой Азии. Занятие такого важного пункта, как Эрзерум, в значительной степени парализовало бы этот источник. Что касается до Карса, то он вынужден был бы сдаться без боя. Наблюдательный отряд в два-три полка пехоты и несколько казачьих полков были бы совершенно достаточны, чтобы не дозволять карсскому гарнизону предпринимать вылазки и фуражировки на значительное расстояние. В этом отношении мы имели даже опыт во время ардаганской экспедиции, когда под Карсом оставались очень незначительные силы. Недостаток продовольственных запасов сделал бы, со временем, то, что не в состоянии часто совершить крупповские пушки и самые отчаянные штурмы.

Генерал-адъютант Лорис-Меликов, как мне достоверно известно, склонялся в пользу немедленного движения за Саганлуг. В середине мая предположению этому дала сильную поддержку отважная экспедиция, предпринятая ардаганским отрядом. Начальником нескольких батальонов и конных сотен, оставленных в Ардагане, был полковник Комаров, младший брат генерала, командовавшего кавказской гренадерской дивизией. 20 мая полковник Комаров с частью своего отряда выступил из Ардагана и в два дня, смелым налетом, нагрянул на часть турецких войск, охранявших северный проход через Саганлугский хребет, в ущелье Пеняк и в г. Ольты. Расположенные здесь турецкие войска имели, между прочим, целью действовать при первой возможности против Ардагана. Полковник Комаров предупредил их своим неожиданным появлением. Турки отступили без боя, а наши войска заняли Пеняк и Ольты, захватив значительное число различных военных запасов, в том числе 2 000 ружей и 500 000 патронов. Оценивая всю важность этих двух пунктов, в случае движения на Саганлуг, полковник Комаров донес командующему корпусом, что не двинется обратно из Ольты, не получив на то особого приказания.

Таким образом, часть необходимых условий к движению за Саганлуг была уже соблюдена: северный путь находился уже в наших руках; горные проходы по дороге из Карса в Эрзерум, по всем сведениям, не были заняты турками; отряду генерала Тергукасова также нетрудно было бы подвинуться вперед, особенно при совокупном наступлении главных сил и ардаганского отряда на фланги и тыл турецкой армии, которая тогда еще не вполне была готова к действию. Сосредоточившись у Гассане-Кале или в другом пункте, у Эрзерума, все три отряда могли бы представить очень достаточные силы для операций против войск Мухтара-паши. Но для всего этого нужно было торопиться; необходимо было еще, чтоб рионский отряд генерала Оклобжио прекратил свое трудное и стратегически неважное наступление против Батума и укрепленных турками позиций, прикрываемых огнем неприятельских броненосцев; генерал Оклобжио (как и случилось впоследствии, после ряда неудач и значительных потерь) мог бы занять оборонительное положение, а добрая часть его войск перешла бы к главным силам или для охранения тыла их.

Для решения всех этих вопросов и предположений необходим был приезд великого князя главнокомандующего; но приезд этот задерживался восстанием в Абхазии, все более и более разгоравшимся, и волнениями в других частях Кавказа. Полковнику Комарову послано было приказание отступить в Ардаган, куда он и выступил 25 мая; а из Александрополя, как можно скорее, потребована была осадная артиллерия. Все это служило признаками, что саганлугская экспедиция на время отложена, что решено прежде разделаться с Карсом. По господствовавшему, однако, в лагере убеждению, такая разделка не могла нас задержать надолго. Для взятия Карса, по мнению многих, было необходимо: 1) устройство осадных батарей, для чего считалось достаточным одной ночи; 2) три дня усиленной, непрерывной бомбардировки и, наконец, штурм одного или двух укреплений. Из остальных, полагали, перепуганные турки сами побегут, да и карсские жители их выгонят... Мы мерили, таким образом, на ардаганский аршин!..

26 мая состоялся приезд августейшего главнокомандующего в лагерь при селении Мацра. Приближение этой минуты чувствовалось уже за несколько дней. Генерал- адъютант Лорис-Меликов, оставив отряд Геймана в Аравартане, вернулся в наш северный лагерь. На особо отведенном и тщательно убранном от камней месте, в центре лагеря, раскинулись палатки Главной квартиры. На первой линейке, в середине, одиноко стояла ставка главнокомандующего; с боков, на некотором расстоянии, и сзади ее протянулись палатки чинов Главной квартиры и свиты. В последнем ряду раскинут продолговатый столовый шатер. Далее опять стояли палатки, назначенные для прислуги, за ними шли коновязи лошадей Главной квартиры и, наконец, бивуак конвоя.

Установка и устройство Главной квартиры служили немалым развлечением для нашего лагеря в эти дни застоя в военных действиях. Кто не призван был сам хлопотать, тот ограничивался осмотром того городка, который с виду имело помещение Главной квартиры; кто не мог сделать осмотра, тот ограничивался наблюдениями издали или расспросом других. Войска приготовлялись к возможно торжественной встрече главнокомандующего. Лагерь чистился и прибирался. Комендант, казалось, удвоился и был в движении, более нежели когда-нибудь. Кое-где учреждены были новые караулы, чтоб лишний люд не шатался и установленный наружный порядок не был нарушен. Наконец, после обеда 26 мая все было готово к приему августейшего главнокомандующего. За исключением дежурных частей, батальоны 39-й пехотной дивизии под ружьем, с распущенными знаменами и музыкой, в лагерной парадной форме заняли свои места, еще с утра обозначенные желнерами. Углом от пехоты стояли артиллерийские роты. Несколько раз заблаговременно прорепетированный, почетный караул от Бакинского полка со знаменем и музыкой вытянулся в струнку около походной церкви, у входа которой ожидало военное духовенство в облачении. Начальство, в мундирах, лентах и шарфах, готовилось сесть на лошадей. Штабные и свободные от службы офицеры, главные военные медики и чиновники военных управлений в парадной форме вытянулись в длинную линию около почетного караула. Словом, наш военный лагерь превратился на минуту в своего рода Царицын луг.