Элизабет Хаксли - Сияющее Эльдорадо

Дальше на запад, за районом Галф, за Территорией лежали земли, сулившие еще большие перспективы — огромные непересыхающие реки, богатые пастбища — протяни руку и возьми. Это была Западная Австралия.

В 1879 г. исследователь Александр Форрест прошел от западного побережья, преодолев плато, впоследствии названное Кимберли, через все еще не обозначенные на карте пустыни. Пэтси Дюрак прочитал подготовленное Форрестом сообщение о своем путешествии и послал своих сыновей на поиски второй империи пастбищ.

Когда Элизабет Дюрак начала рисовать аборигенов, живущих на ферме отца, семье это не понравилось.

— Зачем рисовать этого старого, уродливого туземца? Почему бы тебе не изобразить что-нибудь хорошенькое, например этот цветок? — говорили ей родные.

Трудно найти слово, менее подходящее для описания этого района Западной Австралии, чем «хорошенькое». Грандиозная и величественная австралийская нация начала свой путь с трагедии. Кое-что Элизабет Дюрак удалось передать в своих рисунках, обманчиво простых и технически совершенных.

Мрачная буря опускается на Брум. Она застигла долговязого скотовода с лицом, закрытым как у араба. Всадники скачут по высохшей земле среди спиралеобразных термитников. Седой сезонный рабочий сидит с устало опущенными руками на железной кровати в хижине, один среди ворон. Таковы сюжеты картин Элизабет Дюрак.

Ее портреты аборигенов реалистичны. Они схватывают выражение беспредельного покоя, терпения и достоинства, отражают трагизм людей, которые знали, как жить на этой дикой земле.

Хотя Австралийский континент имеет густую сеть авиалиний и охвачен национальной системой радиовещания, его Запад остается до какой-то степени островом внутри страны, и в области искусства эти островитяне начинают создавать собственную школу. Близость пустыни, преобладание сельского населения, аборигены, жара и сухость — вот, что формирует культуру Западной Австралии.

Влияние культуры аборигенов видно здесь повсюду — это и примитивные рисунки на скатертях, и бумеранги, создаваемые на потребу туристов. Может статься, что именно художники Западной Австралии внесут в национальную культуру континента элементы искусства коренного населения страны.

Все сказанное распространяется и на литературу. В романах Рандольфа Стоу, молодого западного австралийца, образы аборигенов исключительно человечны. Это не символы, не комические или злодейские персонажи, и в то же время они окутаны своеобразной тайной.

Как в живописи, так и в литературе это влияние представляется мне в высшей степени романтичным, и образ неумолимой природы, проходящий красной нитью по всем произведениям местного искусства, только усиливает это впечатление.

В прошлом столетии один из авторов писал, что в характере австралийцев есть какой-то «налет жестокости». Эта жестокость рождена скалами, песком и солнцем.

Без сомнения, когда узнаешь о наследстве, полученном Австралией, то кровь стынет в жилах. По своей наивности я считала капитана Филиппа и его ссыльных первыми поселенцами континента. Но Западная Австралия имеет более древнюю историю контактов с Европой и значительно более жестоких предвестников христианской цивилизации. Еще одна писательница из Перта Генриэтта Дрейк-Брокмен [80] Дрейк-Брокмен Генриэтта (1901–1968) — австралийская писательница. в книге «На пути к несчастью» рассказала историю, чтение которой и сейчас вызывает ужас.

В двухстах пятидесяти милях к северу от Перта у побережья Хералдтона лежат острова Алброльюс. Около них затоплены остатки голландских судов, которые в XVII в. потерпели здесь крушение, потеряв ориентировку где-то между Мысом Доброй Надежды и Явой. Погибло шесть судов. Останки четырех были установлены, включая «Батавию», которая пропала в 1629 г. Старшим офицером на ее борту, представителем Восточно-Индийской компании, был Франческо Пелсарт. Вместе со своим штурманом он спасся на маленькой лодке, достиг Явы и вернулся на яхте «Сардам», чтобы выручить остальных членов экипажа, выброшенных на два небольших каменистых острова группы Алброльюс.

Пока Пелсарт плыл на острова, власть там захватил некий маньяк по имени Иеронимус Корнелиц. Он назначил «совеу» из головорезов и приступил к физическому уничтожению остатков команды. Его целью стал захват судна, которое должно было прийти на помощь потерпевшим. После чего Корнелиц предполагал перерезать команду и начать жизнь пиратов. На островках господствовал террор. По ночам хватали и топили мужчин, душили детей, в то время как их родителей приглашали на ужин к Корнелицу. Его бандиты перерезали горло всем заболевшим. В одну из ночей были истреблены восемнадцать мужчин и мальчиков, в течение другой — пятнадцать женщин и мальчиков. Детей травили, мужчин, пытавшихся спастись бегством, ловили и обезглавливали. В день кораблекрушения на борту «Батавии» было двести шестьдесят восемь человек, но только семьдесят четыре из них вернулись на Яву на «Сардаме». Бунтовщики убили сто двадцать пять человек; от сорока до пятидесяти утонули при попытке бежать с острова.

В конце концов Иеронимус Корнелиц был схвачен и передан Пелсарту, который после допроса и пыток повесил его и шесть других главарей.

Очевидно, у Пелсарта был мягкий характер, хотя происшедшее страшно потрясло его. Он не решался определить судьбу остальных участников бунта. Пелсарт не мог понять, почему эти люди, понимая, что власть захвачена душевнобольным человеком, принимали участие в его преступлениях, хотя и под угрозой. Как можно было определить вину Яна из Беммеля, стюарда, которому исполнилось всего восемнадцать лет? Корнелиц сказал ему:

— Вот моя сабля, иди и убей Корнелиуса Андерсена, отсеки ему голову, чтобы посмотреть, насколько остра сабля.

Приняв во внимание молодость Яна, Пелсарт помиловал юношу, тем более что его никак нельзя было сравнить с Уотером Лис из Маастрехта, солдатом двадцати четырех лет, который в соответствии со свойственной его характеру низостью по своей воле пошел в сообщники к «безбожнику и негодяю Иеронимусу Корнелицу и вместе с ним убивал людей».

Пелсарт проявил милосердие, но в то же время он был и деловым человеком. Двое молодых преступников, заслуживших смерть, были помилованы и оставлены на острове, чтобы заручиться дружбой местных жителей и вообще разведать обстановку. Они смогли бы оказать помощь Компании, если голландские корабли решат вернуться в этот район. С этой целью молодых людей снабдили ножами, бисером, колокольчиками и маленькими зеркалами для раздачи аборигенам. Им велели установить дружеские отношения с вождями. Пелсарт надеялся, что тогда их отведут в деревни, где ссыльные смогут «разведать, не находят ли в тех местах золото, или серебро, или еще какие-либо камни, считающиеся у туземцев дорогими». Если случится голландским судам зайти в эти места, то местных жителей можно будет «снабдить изделиями из железа или меди, образцы которых будут оставлены у ссыльных».