Генри Хаггард - Она

Итак, ты был мертв, и я горько рыдала, ибо обрела бессмертие, а ты умер. Так велико было мое горе, что будь я смертной женщиной, мое сердце не выдержало бы и разорвалось. А она, смуглоликая египтянка, проклинала меня, призывая на помощь своих богов. Она молила Осириса, Исиду, Нефтиду, Хекта, Секхета Львоголового и Сета наслать на меня все мыслимые беды, все беды и непреходящее горе! Я и сейчас как воочию вижу ее темное лицо, склоняющееся надо мной в приступе гнева, но она не могла причинить мне вреда, а я… я не знаю, могла ли я что нибудь с ней сделать. Да я и не пыталась, мне было все равно, мы вынесли тебя вместе. Потом я отправила египтянку через болота; она, кажется, выжила и родила сына и даже написала послание, которое привело тебя, ее мужа, ко мне, ее сопернице и твоей убийце.

Вот и вся история, мой любимый, и настал час, который достойно ее увенчает. Как и все на земле, эта история сочетает в себе и зло и добро; может быть, больше зла, чем добра, и начертана кровавыми письменами. Но она правдива, я ничего не утаила от тебя, Калликрат. И последнее, что я хотела сказать перед твоим испытанием. Сейчас мы войдем в обитель Смерти, ибо Жизнь и Смерть сплетены в одно неразрывное целое, и кто знает, не произойдет ли что-нибудь такое, что опять разлучит нас. Я просто женщина, не пророчица, и не могу читать в книге будущего. Я только знаю — со слов мудреца Нута, — что моя жизнь будет более длительной и яркой, чем у других. Но я не бессмертна. Поэтому, прежде чем пойти туда, скажи мне, о Калликрат, что ты подлинно прощаешь меня и любишь всем сердцем. Послушай, Калликрат: я свершила много зла — позапрошлым вечером я убила девушку, которая тебя любила, за то, что она ослушалась меня и посмела предсказывать мне несчастье, поэтому я и поразила ее. Будь же и ты осторожен, когда обретешь могущество: не наноси ударов в гневе или приступе ревности, ибо всесилие — опасное оружие в руках человека, склонного заблуждаться. Да, я свершила великий грех, но так же я могу распознавать добро и зло, и мое сердце отнюдь не зачерствело. Твоя любовь, о Калликрат, откроет для меня врата избавления, тогда как моя страсть была тропой, которая вела к злу. Ибо неразделенная глубокая любовь — ад для сердец благородных, она сущее проклятье, но любовь, находящая свое совершенное отражение в душе желанного нам человека, придает крылья, с их помощью мы можем подняться над собой, раскрыв все свои возможности. Поэтому, Калликрат, возьми меня за руку и сними с моего лица покрывало без всякого страха, как будто я простая деревенская девушка, а не самая мудрая и красивая женщина во всем этом обширном мире, посмотри мне в глаза и скажи, что ты прощаешь меня всем сердцем и боготворишь меня всем сердцем.

Она остановилась, но странная нежность, которой был напоен ее голос, все еще реяла вокруг нас, как воспоминание. Звуки ее голоса взволновали меня еще сильнее, чем слова, — казалось, ее устами говорила сама человечность, сама женственность. Странно растроган был и Лео. Да, он был и ранее заворожен, но вопреки своему здравому смыслу, как птица — змеей, теперь же все это вокруг отошло, и он понял, что действительно любит это необычное и прекрасное существо, как, увы, любил ее и я. На его глаза навернулись слезы; он быстро подошел к ней, скинул с ее лица покрывало, взяв за руку и, глядя прямо в упор, громко сказал: «Айша, я люблю тебя всем сердцем и, насколько это в моей власти, прощаю тебе смерть Устане. Что до всего прочего, то ответ тебе придется держать перед самим Творцом, от меня тут ничего не зависит. Я знаю, что люблю тебя, как никогда не любил прежде, и буду верен тебе до конца».

— А теперь, — сказала Айша с горделивым смирением, — теперь, когда мой господин явил истинно царское великодушие и так щедро одарил меня, я должна оказаться достойной его — и не только на словах. Смотри! — Она взяла и возложила его руку на свое прекрасное чело и медленно опустилась перед своим повелителем. — Смотри! В знак полной покорности я склоняюсь перед своим повелителем. — Она поцеловала его в губы. — В знак верной супружеской любви я целую своего господина. Смотри! — Она приложила руку к сердцу. — Клянусь свершенным мною грехом, клянусь долгими веками искупительных мук ожидания, клянусь своей великой любовью и Вечным Духом, источником жизни, из которого она вытекает и куда возвращается, клянусь в этот святой час исполнения заветнейшей надежды женщины, что отныне я отрину Зло и возлюблю Добро. Клянусь, что, следуя велению твоего голоса, я ни на шаг не отклонюсь от прямого пути Добра. Клянусь, что изгоню из своей души Честолюбие: да будет всегда моей путеводной звездой Мудрость, да приведет она меня к познанию Высшей Истины и Справедливости! Клянусь, что буду чтить и лелеять тебя, Калликрат, которого волны времени возвратили в мои объятья, где, как я надеюсь, ты пребудешь до конца, какой бы срок нам ни был отпущен судьбой. Клянусь… Нет, не надо больше слов. Ты еще увидишь, сколь правдив язык Айши.

Итак, я поклялась, ты, Холли, свидетель. Отныне, Калликрат, мы с тобой муж и жена, брачным шатром для нас будет эта темная пещера; что бы ни случилось, мы пребудем мужем и женой до скончания времен; мы начертаем свои свадебные обеты на залетающем сюда ветре, и он вознесет их в небеса, где им суждено вращаться вместе с вращающейся вселенной.

Мой брачный дар — усыпанная брильянтами звезд диадема моей красоты, долгая жизнь, безграничная мудрость и несметное богатство. Великие мира сего будут ползать у твоих ног, а их прекрасные жены будут прикрывать глаза, ослепленные сияющим великолепием твоего облика; блеском своего ума ты посрамишь мудрейших. Сердца всех людей будут для тебя открытой книгой, и ты сможешь подчинить их всех своей воле. Как этот древний египетский сфинкс, из века в век ты будешь восседать на престоле; люди будут снова и снова молить тебя открыть тайну твоего непреходящего величия, но ответом им будет твое насмешливое молчание.

Еще раз целую тебя: этим поцелуем я дарую тебе власть над морем и сушей, над селянином в его убогой лачуге, над монархом в его дворце, над городами, увенчанными башнями, и всеми, там живущими. Повсюду, где солнце потрясает огненными копьями, где пустынные воды отражают в своем зеркале луну, где бушуют ураганные ветры и в небе воздвигаются многоцветные арки, повсюду от далекого, облаченного в снега Севера и — через срединные просторы мира — до любвеобильного юга, возлежащего, как невеста, на голубом морском ложе, Юга, чьи вздохи напоены сладостным ароматом мирт, — повсюду будет простираться твоя власть и могущество, повсюду раскинутся твои необъятные владения. Ни недуг, ни страх с его ледяными пальцами, ни печаль, ни постепенное угасание души и тела, которому подвержено все человечество, не коснутся тебя даже тенью своих крыльев. Ты будешь подобен Богу, держащему в деснице и Добро и Зло, и даже я, я буду смиряться перед твоей волей. Такова сила Любви и таков мой тебе брачный дар, о Калликрат, возлюбленный самим Ра, мой господин и господин всего мира.