Отто Коцебу - Путешествия вокруг света

Строительство судна было завершено только в мае. Его название — «Предприятие». Это был первый корабль, построенный в России под крышей, что является весьма полезным нововведением. По своим размерам он не уступал фрегату среднего ранга, но во избежание ненужной нагрузки был вооружен лишь 24 шестифунтовыми пушками.

Мой экипаж состоял из лейтенантов Кордюкова, Корсакова [Римского-Корсакова], Барташевича и Пфейфера, мичманов [Егора] Екимова, Александра Моллера, Головнина, графа Гейдена, Чекина, Муравьева, Вукотича и Павла Моллера, штурманских помощников Григорьева, [Федора] Екимова и Симакова, восьми унтер-офицеров и 115 матросов. Кроме того, в состав экипажа входили священник Виктор, врач Зивальд, естествоиспытатель профессор Эшшольц, астроном Прейс, физик Ленц и минералог Гофман [175] О спутниках О. Е. Коцебу в кругосветном плавании см. комментарии 12–15, 127–132. . Таким образом, всего набралось 145 человек [176] О. Е. Коцебу допустил здесь неточность. Как правильно указывается в его отчете об этой экспедиции, опубликованном в 1828 г. в Петербурге, весь экипаж состоял из 118 человек: командира, 12 офицеров, 99 унтер-офицеров и матросов, 2 докторов, священника, астронома, физика и минералога. .

Нас щедро снабдили астрономическими, физическими и другими научными приборами. Мы располагали, в частности, двумя различными маятниковыми приборами и теодолитом, изготовленным специально для нашей экспедиции знаменитым Рейхенбахом [177] Маятниковый прибор — инструмент для определения ускорения силы тяжести; основной его частью является свободно качающийся маятник. Теодолит — угломерный инструмент, применяемый при астрономических, геодезических и некоторых других работах. Рейхенбах Георг (1772–1826) — известный немецкий оптик и механик, член Баварской академии. Усовершенствовал многие астрономические приборы. Особенно большой известностью пользовались его меридианные круги и переносные угломерные инструменты.

Титульный лист Веймарского издания книги О. Е. Коцебу

Корабль пришел в Кронштадт в июне. А 14 июля по старому стилю (которого я буду придерживаться при описании этого путешествия) [178] Разница между новым и старым стилем летосчисления для XIX в. составляет 12 суток. он уже стоял в тамошней гавани, полностью оснащенный и готовый к отплытию. В этот день орудийный гром, который донесся до нас с крепости и с кораблей, стоявших на рейде, возвестил о прибытии императора. Вскоре мы имели счастье увидеть его величество на судне.

Тщательно осмотрев последнее, государь выразил удовлетворение его состоянием, наградил матросов деньгами, а меня и офицеров удостоил письменной благодарности.

По окончании смотра мы вышли на рейд, и 28 июля, после горестного прощания с горячо любимой и любящей супругой, я приказал поднять якоря, ибо задул попутный ветер. Вся команда находилась в отличном расположении духа и была полна воодушевления. Поэтому работы по подъему якорей и постановке парусов были выполнены с необыкновенной быстротой. А когда корабль тронулся в путь, разрезая пенистые волны, люди, ликуя, принялись обниматься и от всего сердца желали друг другу счастья в предстоящем плавании.

Эта сцена подействовала на меня весьма благотворно. Подобное настроение команды в начале путешествия, сулящего ей всевозможные лишения и опасности, показалось мне залогом того, что ее мужество и жизнерадостность не исчезнут перед лицом суровых испытаний. Имея хорошее судно и никогда не унывающую команду, можно считать успех плавания уже почти обеспеченным.

Попрощавшись с кронштадтской крепостью семью выстрелами и услышав столько же выстрелов в ответ, мы прибавили парусов. Их наполнило свежим ветром, и вскоре крепость с ее башнями скрылась из виду.

До Готланда плавание протекало отлично, и всеобщее приподнятое настроение ничем не нарушалось. Но возле этого острова с запада налетел шторм, причем настолько неожиданно, что мы едва успели принять необходимые меры предосторожности. Высокие, беспорядочно катившиеся волны неистово швыряли нас из стороны в сторону, так что я даже почувствовал некоторое беспокойство.

Новому, еще не опробованному судну, да еще с несколько несработавшейся командой, первый шторм всегда приносит некоторые неприятности, которые затем больше не повторяются. Такое судно еще не вполне обжито. Должно быть, поэтому на нем недооценивают силу качки и иногда небрежно крепят в каютах подвижные предметы. Так случилось и у нас, особенно в кают-компании, которую населяли двадцать человек. Здесь произошла настоящая революция. Ни стулья, ни столы — ничто не пожелало остаться на своем месте; вся мебель пришла в движение и путешествовала по помещению, опрокидываясь и сталкиваясь друг с другом. Молодые, жизнерадостные офицеры забавлялись этим беспорядком. Что же касается ученых, страдавших от морской болезни, то и они не смогли удержаться от смеха, когда здоровенная свинья, растревоженная качкой и вбежавшая на шканцы, вдруг совершила дерзкий прыжок в каюту через открытое окно. Оглядевшись, она обнаружила с превеликим изумлением, что и тут не найти покоя.

Тем временем я внимательно наблюдал за поведением судна, на котором нам предстояло плыть так долго и выдержать множество штормов. Подобно тому как друзья вернее всего познаются во время жизненных бурь, свойства судна по-настоящему узнаются лишь во время беснования стихии. Я сравнил его достоинства с его недостатками и с радостью убедился в том, что первые явно перевешивают. Это был друг, на которого я мог вполне положиться в беде. Командиру корабля обязательно нужно в этом удостовериться, ибо иначе его действиям будет недоставать уверенности и определенности, которые совершенно необходимы в минуту опасности и столь существенны для успеха плавания.

Шторм прекратился через 24 часа. Попутный ветер снова наполнил наши паруса, и спокойное плавание показалось нам вдвойне приятным после перенесенных испытаний.

На рассвете 8 августа возле острова Борнхольм мы оказались в окружении кораблей русской эскадры, крейсировавшей здесь под командованием адмирала Крона. Эта встреча с соотечественниками явилась для нас приятным сюрпризом, ибо они могли принести на милую сердцу родину известие о том, что мы счастливо добрались по крайней мере до здешних мест. Мы салютовали адмиралу девятью пушечными выстрелами, услышали такой же ответ и продолжали наше плавание под всеми парусами.