Отто Коцебу - Путешествия вокруг света

18 августа 1815 г. — 4 октября 1815 г.

Встреча с российским фрегатом «Кола». — Плавание до Плимута. — Причина выбора этого порта. — Перенесение инструментов на берег в Моунт-Беттен. — Получение спасательного бота. — Плимутский морской госпиталь. — Общий стол для всех офицеров одного полка. — Выступление из Плимута. — Жестокий шторм в Канале и опасность, в которой находился корабль. — Возвращение в Плимут и починка корабля. — Вторичное выступление из порта, вторичный шторм и возвращение в Плимут. — Отплытие из Плимута

Всю ночь 18 августа мы имели жестокий ветер от NW; с наступлением дня он еще усилился, но к вечеру стих, так что наши офицеры могли послать письма на русский фрегат «Колу», шедший в Кронштадт.

19-го числа в 10 часов утра ветер подул от S; мы, не теряя времени, пустились в путь вместе со множеством купеческих кораблей. Свежий ветер способствовал нам быстро пройти Зунд. Наше плавание до Плимута было весьма скучно, попутный ветер дул редко, и не встретилось ничего, что бы могло быть интересно для читателей, а потому да будет мне позволено прямо перейти к прибытию нашему в Англию.

1 сентября мы прошли Доверский канал (Па-де-Кале) и 7-го около полудня бросили якорь в бухте Катватор перед городом Плимутом. Я выбрал порт этот потому, что из него можно при свежем ветре в один день достигнуть океана. Как только мы стали на якорь, явился я к главному начальнику здешнего порта, адмиралу Монлею; он принял меня весьма учтиво и предложил свою помощь во всем, что только от него зависит.

Я съездил в тот же день к российскому консулу Гаукеру и вручил ему записку о всех потребных для меня вещах, прося принять меры к скорейшей их доставке. Деятельной помощи этого почтенного человека я весьма много обязан. Окончив это дело, я посетил господина Видбея, приятеля капитана Крузенштерна. Этот просвещенный и весьма приятный в обращении человек сопутствовал Ванкуверу [24] О Дж. Ванкувере см. комментарий 7. в его путешествии в звании первого мастера или штурмана. С удовольствием вспоминаю о проведенных у него днях: беседы с ним были для меня столь же приятны, как и поучительны. Господин Видбей занимается теперь строительством Плимутской гавани; этот труд приносит ему широкую известность.

8 сентября получил я от адмирала Монлея позволение перевезти свои инструменты в Моунт-Беттен, небольшое необитаемое местечко, отстоявшее от нашего корабля не далее 50 саженей. На следующий день там была разбита палатка; я перенес хронометры на берег, и мы могли с большими удобствами поверять их ход.

11-го ввечеру был я приглашен на бал к лорду Берингтону, дом которого находится в двух английских милях от города; дорога туда идет через прекрасно обработанные места, а вблизи замка — через парк, с большим вкусом расположенный. Общество состояло из знатнейших особ, живущих в окрестностях; обращение было непринужденное и приятное.

15 сентября я получил спасательный бот, назначенный английским правительством для «Рюрика». Посредством расположенных внутри воздушных ящиков он предохраняется от потопления. Этот бот имел 30 футов в длину и был слишком велик для «Рюрика»; весь экипаж едва был в состоянии поднять его на корабль, поскольку такого рода боты гораздо тяжелее других одинаковой с ними величины. Впоследствии по этой причине я принужден был оставить его в Камчатке. 20 сентября я посетил морской госпиталь и имел случай любоваться господствующим там порядком и тщательным попечением о больных. Я был приглашен к обеду офицерами 43-го полка; мне весьма нравится учреждение общих столов для всех офицеров одного полка, в которых и руководители не отказываются от участия.

«Рюрик» совершенно готов оставить Англию и ожидает только благоприятного ветра.

15 сентября в 5 часов утра подул ветер от NO; мы тотчас подняли все паруса, но еще не успели выйти из залива, как он зашел к SW и сделался совершенно противным для нас.

В надежде на скорую перемену мы, лавируя, вышли из залива; но к полудню противный ветер еще усилился, а в 5 часов пополудни превратился в жестокий шторм. Я велел зарифить марсели, хотя ветер был столь силен, что следовало бы их крепить; но так как он дул прямо на залив, мы были принуждены нести эти паруса, чтобы не оказаться выброшенными на берег. Темная осенняя ночь уже наступила, когда мы находились между маяком Эддистон и входом в Плимутскую гавань. Шторм продолжал свирепствовать, волны вздымались быстро одна за другой, и «Рюрик», не могший удержать свое место, медленно сносился к берегу. Темнота была ужасная; возвратиться в гавань было так же опасно, как и остаться в Канале (Ла-Манш); я избрал последнее, в надежде удержать корабль до рассвета в некотором отдалении от берега. Мы употребили все искусство и старались взаимно ободрять друг друга. Мысль потерпеть кораблекрушение при первом шаге и весьма удаленной цели жестоко меня терзала. Шторм свирепствовал всю ночь; я силился удержать корабль как можно ближе к маяку Эддистон, но нас несло все дальше от него; наконец, маяк только изредка мелькал в темноте, и это нам доказывало, что мы находимся вблизи берега.

26-го в 5 часов утра шторм еще усилился; мы поворотили корабль; сильный порыв ветра переломил у нас гик, и мы были лишены возможности привести корабль к ветру и удержать свое место. При этом случае один из наших лучших матросов был так ушиблен, что, несмотря на тщательное лечение, в течение трех недель не мог отправлять службы. Вскоре после этого несчастного приключения свет начал проникать сквозь густые тучи. С радостью увидели мы, что находимся перед входом в Плимутскую губу, и хотя было еще довольно темно, немедленно направили туда свой путь; это было единственное средство к нашему спасению. Несмотря на неблагоприятную погоду, нам удалось достигнуть гавани без лоцмана, и в 8 часов мы бросили якорь в Катватере на том же самом месте, на котором стояли прежде. Офицеры и матросы были совершенно истощены от сильного напряжения. Кому плавание в Канале известно, тот может представить себе опасность нашего положения в продолжение этой ночи. Лоцманы удивлялись, что мы удержались в море, не потерпев кораблекрушения.

Первым нашим делом было теперь исправить корабль, сильно потерпевший от шторма. Новый гик изготовили в два дня; 30-го утром, когда ветер стал дуть от N, мы тотчас снялись с якоря и вышли из губы, надеясь при второй попытке быть счастливее. Но едва вышли мы из залива, как ветер зашел опять к SW, и наша радость исчезла. Я решил не возвращаться опять в Плимут, а бороться с противным ветром; но так как он вскоре начал превращаться в шторм, то обязанность моя и благоразумие заставили меня повернуть; в б часов вечера мы бросили якорь в заливе (Плимутском) позади новопостроенного брекватера. Шторм с сильным дождем продолжался целую ночь, и мы, обманувшись в нашей надежде, имели единственное утешение лишь в том, что датский военный бриг был подвержен той же участи и также возвратился в гавань. Это судно, назначенное в Средиземное море, вышло из Канала уже несколько дней назад и достигло даже широты мыса Финистер, но, получив во время шторма сильное повреждение, принуждено было возвратиться в Англию, чтобы произвести нужные починки.