Юрген Берндт - Лики Японии

Можно остановиться и на менее опасных вещах, например на «кобэ-биф» (если позволяет бумажник). Эта нежнейшая «говядина из города Кобэ» получается в результате откармливания крупного рогатого скота остатками продуктов пивоварения. Кроме того, «животных ежедневно массируют под музыку Моцарта, — писала одна японская газета, — чтобы жир равномерно распределялся между мышечными волокнами».

От кухни можно перейти в другие сферы жизни, например в область языка, и найти там очень много своеобразного и необычного, но о нем речь пойдет в специальной главе.

Все это — часть сегодняшней японской действительности. И Фудзи, и цветение сакуры, и кимоно, и гейши… Только самураев больше нет. Во всяком случае, время древнего самурая, вооруженного двумя мечами — длинным и коротким, — давно миновало, и надо надеяться, что время нового самурая, для которого меч служил лишь символом и который предпочитал пользоваться достижениями военной техники, тоже миновало.

Что касается японской кухни, то для японца она так же обычна, как для нас наша. А кто отважился бы исключить японский язык из жизни японского народа?

Тот, кто хочет во всем видеть лишь одну экзотику, а не часть обыденного в Японии, не выходящего за пределы нормы, а также кто намерен лишить все это его естественных связей и свести к чему-то необычайному, впадает в иллюзию и поступает (сознательно или неосознанно) нечестно по отношению как к тому, для кого пишет, так и к тому, о ком пишет. В итоге создается односторонняя или безнадежно искаженная картина, наподобие той, какую так едко высмеял уже в 1949 году в одном из своих стихотворений Ику Такэпака:

Февраль 1972 года. Высоко над траверсами конькобежного стадиона в Макономае в огромной асимметричной впадине впервые в Восточной Азии полыхает огонь XI зимних Олимпийских игр. Перерыв между соревнованиями каждый гость с удовольствием использует для прогулки по олимпийскому городу Саппоро, и не в последнюю очередь чтобы приобрести какой-нибудь подарок для своих домашних. Многих тянет, как и год назад, когда они были приглашены в Саппоро на генеральную репетицию зимних игр, на Тануки-кодзи (Пассаж барсука) — торговую улицу недалеко от центра.

За тот год произошло много изменений. В том числе был закончен первый отрезок будущей линии метро для нового миллионного города. Одновременно с этим отрезком, соединившим Олимпийскую деревню с центром города, появилась подземная торговая улица. Таких улиц в японских крупных городах за последние десятилетия становится все больше. Здесь можно не только все приобрести — от цветного телевизора до золотых рыбок, от войлочных домашних туфель до кимоно, от губной помады до украшений из жемчуга, — но и уютно посидеть под тихое журчание искусственного водопада за чашкой крепкого кофе или полакомиться национальными блюдами японской кухни, например ломтиками сырой рыбы, сырым мясом моллюсков, различными видами морских трав, и запить все это глотком сакэ — японской рисовой водки, или «Саппоро-биру» («пивом Саппоро»), которому многие отдавали предпочтение перед другими сортами японского пива, так как оно якобы в течение многих десятилетий варится по баварским рецептам.

Несмотря на то что в городе была новая, с иголочки, сверкающая чистотой утепленная крытая торговая улица, называемая «депато», или «департмент стор», откуда к тому же можно было, не замочив ноги, попасть в два крупнейших универмага Саппоро, Пассаж барсука со своими многочисленными маленькими магазинчиками оставался для приезжего главной притягательной силой, хотя сквозь покрытие, натянутое над торговыми рядами, то и дело за воротник посетителя падали холодные капли растаявшего снега, и он не был уверен, что не переплатил за покупку несколько йен. В Пассаже барсука гостя охватывало чувство человеческой близости в отличие от слишком стерильной, безликой атмосферы интернациональных универмагов подземной торговой улицы.

Посетители видели то закутанную с головой старушку, сидящую на корточках перед половинкой бидона, в которой тлели древесные угольки и жарились кукурузные початки, то не привыкших к чужеземным лицам детей, бросавших на них недоверчивые, но чаще робкие взгляды. Один из них набрался храбрости и обратился ко мне со словом «sign» — «автограф» (это английское слово, очевидно, все знают), протянув на некотором расстоянии тетрадь и карандаш, чтобы затем с благодарной и счастливой улыбкой сразу исчезнуть. Посетители слышали хотя и дружелюбные, но вместе с тем несколько ироничные реплики продавцов, которые думали, что иностранец их не понимает. Создавалось впечатление, что эти реплики отпускались с целью произвести впечатление на окружающих. На «депато» подобное немыслимо. Там с клиентом обращаются очень учтиво и предупредительно, даже, может быть, слишком предупредительно, но довольно холодно. Возле эскалатора стоит девушка в белых перчатках, в нарядном голубом костюме, с лицом, похожим на маску от наложенной косметики, и с неизменной рекламной улыбкой. Согласно сообщению одной японской газеты, девушка кланяется 2560 раз в день, произнося звонким голосом: «Ирассяймасэ!» («Добро пожаловать!»). Или, пригласив подойти поближе, скороговоркой перечисляет все, что можно купить этажом выше. Если и обращаешь внимание на эту девушку, то только потому, что при первом взгляде на нее задаешься вопросом, а не стоит ли у эскалатора искусно сконструированная механическая кукла — настолько отлажены движения и интонация девушки. Такой сервис, правда, не во всех универмагах Японии.

После открытия в 1904 году первого универсального магазина в Токио их число, по данным 1977 года, достигло почти 240. Хотя в общем объеме торговли страны эта цифра составляла лишь 0,02 процента, в розничном товарообороте их доля занимала целых 10 процентов.

Два раза в году — в июле и в декабре (по десятым числам) — для универсальных магазинов настают торжественные дни. В эти дни рабочим и служащим выплачивается знаменитое «бонасу» (бонус — единовременное денежное вознаграждение, которое ничего общего на имеет с премией и которое в зависимости от прибыли предприятия на данный период иногда достигает суммы заработной платы за несколько месяцев). Согласно традиции, в середине и в начале года японцы делают друг другу подарки и дарят, как правило, не такие, как в наших широтах, вещи, вызывающие у того, кому они предназначены, подчас недоумение, поскольку он не знает, что с ними делать. Японцы более практичны и преподносят друг другу что-либо съедобное или какой-нибудь напиток, необязательно слишком дорогой, или вещь, тоже не очень дорогую. Но что бы это ни было, оно всегда весьма искусно упаковано. Последний «лоск» наводится на упакованный во множество коробок и завернутый в красивую бумагу подарок с помощью «мидзухики» — маленькой связки тонких бумажных лент — с одной стороны белого, с другой — красного цвета; подарок перевязывается таким образом, чтобы красный цвет был снаружи, а белый внутри. В особо торжественных случаях «мидзухики» бывают золотого или серебряного цвета. Подарки же по случаю траурных событий перевязываются черно-белыми или бело-серебристыми лентами.