Михаил Певцов - Путешествия по Китаю и Монголии. Путешествие в Кашгарию и Куньлунь

В мае 1877 г. Якуб-бек умер. Обстоятельства его смерти до сих пор не выяснены. В декабре того же года войска Китайской империи жестоко подавили восстание и реставрировали свою власть в Кашгарии.

Нефрит является разновидностью минерала актинолита (лучистый камень). Название свое получил в Древней Греции, где применялся для лечения почек (нефрит — болезнь почек).

Нефрит представляет собой очень плотную, мелкокристаллическую массу спутанно-волокнистого строения, которое обусловливает его необычайную вязкость и механическую прочность; встречается различных, очень красивых оттенков — от зеленого до молочно-белого.

В неолитическом веке нефрит имел большое значение как минерал для изготовления различных хозяйственных орудий и оружия. В настоящее время используется для этих же целей жителями Новой Зеландии.

В странах Востока нефрит издавна играл особую роль культового камня. В Китае он известен под названием «священный Юй», в Иране — «иашм» (отсюда, по-видимому, русское «яшма»), в Монголии и Туркестане — «каш». Из него вырезались ритуальные сосуды, фетиши, священные музыкальные инструменты, а также знаки отличия, монеты и художественные изделия. Главным центром добычи нефрита является Центральная Азия, область Куньлуня.

Название города Кашгар, по мнению советского исследователя Средней Азии и Монголии — Э. М. Мурзаева, происходит от слов «каш» — нефрит и «кар» — камень. (Этюды по топонимике Средней и Центральной Азии // Вопросы географии. № 9. 1949. С. 175–177).

Во время этой экскурсии К. И. Богданович сделал около 450 км по чрезвычайно сложным и малоизученным частям Западного Куньлуня. В результате он установил, что главнейшая черта орографии этой части Западного Куньлуня заключается в «дугообразном прогнутии хребтов, простирание которых из NO — SW в восточной части пройденной местности изменяется в NW — SO в западной части. Такой двойственный характер орографии гор выразился в крайнем расчленении отдельных хребтов; часто невозможно определить простирание орографических гребней, так как горы в иных местах представляют группы пиков и вершин, уловить между которыми орографическую связь невозможно (горы к востоку от Тахта-карута)» [151].

Этой чрезвычайной расчлененностью рельефа Богданович объясняет, между прочим, и факт, замеченный еще Пржевальским в другом районе Куньлуня, — совершенное отсутствие у местных жителей определенных названий для гор. «Горы они (местные жители. — Я. М.), — пишет Богданович, — называют совершенно неопределенно или по имени протекающих рек (Пахту-таг, Чихшо-таг, Гусас-таг и т. д.), или по имени перевалов (Тахта-корум, Кулум-багла и т. д.) или даже по имени ближайших селений, причем зачастую для одного и того же хребта жители различных долин дают различные названия» [152].

Пересечение нескольких снежных перевалов дало возможность К. И. Богдановичу определить высоту снеговой линии в этой части Куньлуня, которую он указывает для северных склонов равной около 4800 м, для южных — около 5100 м. Одному из ледников, открытому вблизи перевала Кокелан на южном склоне хребта Раскем, Богданович присвоил имя Певцова.

На более поздних картах упоминаемый отрог носит название хребта Тызнаф (у Певцова — Тызнап) по одноименной реке, прорезающей его на северо-западе.

Далее Певцов рисует чрезвычайную расчлененность склонов этого и других хребтов западного Куньлуня, изрезанных множеством узких извилистых долин и сумрачных ущелий, и объясняет этот факт значительной абсолютной высотой поднятия гор Куньлуня. Такой морфологический характер свойствен только долинам рек, для которых базисом эрозии служит озеро Лобнор, расположенное в наиболее пониженной части Таримской впадины. Долины рек, теряющих воды в песках подгорной полосы, не столь глубоки, хотя и прорезают хребты, имеющие не меньшие абсолютные высоты, чем те, с которых текут реки бассейна Лобнора.

Здесь же следует сказать несколько слов о транскрипции самого названия Куньлунь. В книге мы не сохранили принятое Певцовым в первом издании написание — Кун-лунь. На картах распространено и написание Куэньлунь, совершенно неоправданно взятое с западноевропейского Kwen-lun.

Эта дорога на карте Певцова не обозначена.

Позднейшие исследования других путешественников доказали справедливость сведений, сообщаемых Певцовым о существовании в Такла-Макане развалин древних городов. Причину гибели культурных поселений в ныне пустынных пространствах Центральной Азии некоторые географы (Е. Гетингтон) пытались объяснить ее прогрессивным усыханием.

Развалины в Такла-Макан принадлежат городам, которые были покинуты населением либо в результате войн, либо вследствие перемены рекой, питавшей эти оазисы, своего русла.

Реки низменностей Центральной Азии при возникновении на их пути даже незначительных препятствий легко меняют свои русла, в связи с чем они и получили в науке название «блуждающих».

Н. М. Пржевальский, посетивший Хотанский оазис в 1885 г., определил количество его населения в 300 тысяч человек. Приведем здесь очень любопытные рассуждения путешественника, на основании которых он получил указанную и, очевидно, более правильную, чем у Певцова, цифру.

«Площадь всего Хотанского оазиса от реки Кара-су на востоке до Зава-кургана на западе можно приблизительно положить до 600 кв. верст, следовательно, около 60 тысяч наших десятин земли. Если из этого числа вычесть на пустыри и площади, занятые городами, то в остатке получится 50 тысяч десятин культивированной почвы. Теперь нужно знать, что население в описываемом оазисе скучено до крайности. Средний посев каждой семьи, кроме немногих богатых, туземцы определяли нам в 5 чарыков хлеба, т. е. менее нашей полудесятины (жатва двойная, урожай очень хороший); столько же можно положить на саклю и сад. По этому расчету круглым числом в Хотане приходится на семью не более как по 1 десятине земли. Тогда на всей площади оазиса получим 50 тысяч семейств; к ним нужно прибавить (уменьшенные против показаний туземцев цифры) 5 тысяч семейств безземельных, живущих в работниках, и 10 тысяч семейств — приблизительное население трех городов. В общем итоге получится 65 тысяч семейств. Если же положить по 1½ десятины земли на семью каждого земледельца, то выйдет немного более 33 тысяч семейств деревенского населения, а с прибавкой сюда же 15 тысяч семейств безземельных рабочих и населения городов — в итоге будем иметь 48 тысяч семейств. Взявши среднюю цифру из обоих выводов, получим 56 тысяч семейств. Теперь, если на каждую семью положить по шести душ, то окажется 336 тысяч; если же по пяти — тогда будет 280 тысяч. Средняя из обоих цифр даст с небольшим 300 тысяч душ обоего пола — как наиболее вероятное (за неимением лучших данных) количество населения для всего Хотанского оазиса» [153].