Анна Ковальска-Левицка - Мавритания

Языковое единство — важный фактор единства государства Мавритании, он во многом облегчает взаимопонимание и помогает распространению ислама. Арабский язык как язык литургический, с одной стороны, и государственный — с другой, знают и негритянские народности долины реки Сенегал. Создалось совершенно парадоксальное положение: хасанидские племена, известные своим равнодушием к религии, благодаря внедрению своего языка оказали содействие распространению и утверждению ислама. Кроме того, повсеместное использование языка хасания в Мавритании приблизило эту страну к другим странам арабского мира и в определенной степени отдалило от государств Черной Африки.

Зуайя, толба («учитель»), иначе мрабтин, или употребляемое сейчас название марабуты, — это второй из основных классов мавританского общества. Сюда входят многочисленные племена, в настоящее время или совершенно независимые от хасанов, или подчиненные им в незначительной степени. Зуайя еще до XVII века посвящали себя религии и приобретению знаний, поэтому запрещение носить оружие и вести войны не коснулось их в такой степени, как воинов, и существенно не изменило их образа жизни. С еще большим усердием, чем до войны Шарр Бабба, они обратились к паукам и другим мирным занятиям. Они продолжали оставаться учителями, служителями храмов, проповедниками, кади или судьями. Умение писать позволяло им заняться торговлей в международном масштабе. Марабуты не чуждаются мирских занятий, таких, как разведение скота, обработка земли, рытье колодцев. Всем этим занимаются не они сами, а зависимые от них харатины и «рабы». Об отношении в Мавритании к наукам, о том, насколько недешево было получить знания и с каким почтением относились к ученым, свидетельствует такой факт: в племени улад дейман за обучение ребенка Корану в конце XIX века учителю платили в год 30 телок или 180 баранов. Впоследствии вознаграждение уменьшилось до 60 баранов и учителя содержали лишь во время обучения. Тем не менее это была большая сумма. Ученик, завершивший обучение, должен был до конца жизни ежегодно делать учителю подарки в благодарность за полученные знания. Служба в храмах и выполнение обязанностей кади приносили марабутам значительные доходы. Их прибыли намного выше прибылей марабутов-торговцев. Можно было выполнять обязанности имама и кади и одновременно заниматься торговлей. И по сей день нередко эти люди — миллионеры, хотя их образ жизни мало чем отличается от жизни их братьев. Они также живут в низких и тесных каменных или глиняных домах ксаров или в палатках, так же одеваются, спят на овечьей шкуре, брошенной на глиняный пол, едят тот же самый кус-кус * из муки проса, размолотого на примитивных ручных жерновах. Незадолго до нашего прибытия в одном из ксаров в полночь умор человек, который оставил сыновьям около шестисот верблюдов, двадцать одного «раба», около двух с половиной миллионов африканских франков наличными и более четырех миллионов в недвижимости — сады, дома, товары. Дом его был таким же, как все остальные в этом селении, и жизнь семьи не свидетельствовала об огромном богатстве. Один из сыновей был учителем неполной средней школы в Атаре, второй — сержантом мавританской армии, остальные занимались торговлей.

Марабуты безоружны, и их единственное оружие, как сами они любят говорить, — это «вера во всемогущество Аллаха». Невозможность защищать интересы своего класса с помощью оружия развила в них такую ловкость и сноровку, что они сумели преодолеть все превратности судьбы и жестокость хасанов. Бесспорное интеллектуальное превосходство над воинами, огромное богатство, которое они накопили, роль посредников между людьми и Аллахом — всего этого еще было мало для упрочения своего исключительного положения. Марабуты постарались приобрести более высокий авторитет, ссылаясь на свое происхождение от пророка. На самом деле большинство племен марабутов происходит от берберских племен санхаджа, прибывших в эти места с севера еще в конце X века. Однако существует много племен и родов, якобы ведущих свое происхождение либо непосредственно от пророка, — они называются шорфа *, либо от племени пророка — корейш*, есть еще потомки родов, которые первыми признали учение Магомета и оказывали ему поддержку в войнах за снискание сторонников, — их называют ансар. В числе этих племен есть такие, которые, по мнению, бытующему в данных местах, действительно имеют право на свои названия, но рядом с ними существуют и другие, узурпировавшие право на благородное происхождение, что, однако, не отражается на всеобщем уважении к ним, а у потомков пророка к этому еще добавляется и материальная выгода, поскольку верные обязаны приносить им хидийя *. Если такой марабут-корейш наделен еще благодатью барака , которая позволяет ему совершать чудеса, и само прикосновение к его одежде — уже благо, хадийя течет так щедро, что семье не приходится заботиться о других источниках доходов.

Благочестие и учение особенно развились в Мавритании. Дети из семей марабутов с малых лет учатся чтению, письму, молитвам Корана, большую часть которого выучивают наизусть. Это в равной мере относится к мальчикам и девочкам. Если семья бедна и в одиночестве или с малочисленной группой кочует вдали от крупных центров, не имея возможности нанять учителя, а дети не посещают кораническую школу, тогда сама мать учит их писать и читать священные книги. Но каждый старается, чтобы его ребенок получил образование. Традиция посвящать себя учению переходит из поколения в поколение.

Примером может служить известный мавританский ученый Моктар ульд Хамидун. Он рассказывал нам, что отец за его обучение платил учителю 60 баранов в год. Это нас не удивило, если принять во внимание, что в этой семье были живы старые традиции. Прадед Ульд Хамидуна Маханд Баба (1771–1860) был автором более тридцати научных трудов. Дед Мохаммеден (1815–1901) был кади и также автором многих произведений. Отец Хамидуна (1895–1945) известен как выдающийся кади, преподаватель логики и прежде всего видный юрист, слава которого далеко распространилась в мусульманском мире. Он оставил после себя много юридических трудов. Моктар ульд Хамидун, воспитывавшийся в атмосфере науки, также посвятил себя научной работе. Получив традиционное образование, он какое-то время преподавал в коранической школе, затем в высших мусульманских школах. С 1943 года он — профессор медресе * в Атаре. Последующая его карьера была ужо нетипичной для членов этого рода. Он занялся не только историей Мавритании в широком смысле этого слова, так, как это понимают мавританские традиционалисты, то есть генеалогией родов и племен, биографией выдающихся личностей, но и изучением и описанием фольклора, обычаев своей страны, ее повседневной жизни. Он оказался также знатоком берберского языка, на котором еще говорят в его племени. Моктар Ульд Хамидун не ограничился тем, что писал свои произведения по-арабски, он прекрасно владел французским языком и приступил к совместной работе с отделом Мавритании ИФАНа, который публиковал его работы. Наука многим обязана бескорыстной помощи этого ученого, его сообщениям, на которые он не скупился и передавал всем, кто стремился узнать больше о жизни страны.