Анна Ковальска-Левицка - Мавритания

Эмир Трарзы Ахмед ульд Дейд, двадцать второй правитель данной династии, родившийся в 1880 году, осуществлял власть над воинами племен Трарзы и другими пленниками, под его властью находилось около 13 тысяч человек. Его махсар был расположен севернее населенного пункта Медердры. Двор состоял уже только из 50–60 палаток (к концу XIX века он насчитывал около 200 палаток). В центре лагеря стояла огромная палатка самого эмира, перед ней оставляли свободную площадь. Приезжавшие с визитами путешественники из высших сфер сходили с верблюдов, опускавшихся на колени тут же у входа в палатку эмира. Здесь вечером собирались семья эмира и приглашенные гости. Недалеко была площадь молитв, где в определенное время все жители махсара совершали молитвы. Для защиты от ветра и чтобы отгородить площадь от остальной части лагеря, ее обносили забором из тростника или соломы. В противоположном конце площади молитв стояла палатка любимого гриота эмира, который должен был развлекать повелителя и его гостей музыкой, пением, импровизированными стихами и забавными фокусами. Он выполнял ту же роль, что и шуты при дворах европейских вельмож. В пределах лагеря имелся загон для коров, молоком которых питались жители махсара, рядом с ним — загон для вьючных волов и верблюдиц, а несколько дальше стояли палатки пастухов. Сразу же за палаткой эмира располагалось несколько палаток его личной прислуги. В определенных местах, установленных традицией, находились палатки учителя Корана и марабутов. Марабуты выполняли, с одной стороны, религиозные функции: сзывали на молитву, совершали ее, проводили процедуру погребения и т. д., с другой — административные. Стояли здесь и четыре палатки ремесленников, изготовлявших различные предметы первой необходимости, затем пятнадцать палаток харатинов, личной гвардии эмира. Ее задача заключалась в том, чтобы сопровождать эмира в военных походах, охранять его во время путешествий, собирать подати и т. д. Так же как и жители махсара , гвардия была на содержании у эмира. В пределах лагеря жили и куртизанки.

Около двенадцати палаток принадлежали колену улад регеиг, происходивших от зенага, но получивших статус «благородных». Со времени возникновения эмирата они входили в число придворных без определенных обязанностей. Они тоже находились на содержании эмира, ничем не занимались и вели жизнь тунеядцев, развратившихся от безделья. Столько же палаток занимала группа знати племени трарза, называвшейся улад ахмед бен даман. Из нее происходил сам эмир, и здесь же эмиры подбирали себе я «ен. У этой группы было собственное имущество, и в финансовом отношении она не зависела от эмира. Из улад ахмед бен даман часто выбирались эмиры, и существовало мнение, впрочем справедливое, что ни одно из убийств эмиров не обходилось без их участия. Третьей, столь же многочисленной группой были улад сейид — группа знати племени трарза. У них также имелось собственное имущество, они не зависели от эмира и имели право участвовать в выборе нового повелителя.

Помимо придворных вместе с эмиром кочевали его ближайшие родственники — братья с семьями, двоюродные братья, дяди. В знак уважения и солидарности другие группы племени трарза, признававшие управление данного эмира, присылали к его двору своих представителей, которые вместе с семьями увеличивали численность эмирского лагеря. Кроме того, во время военного похода каждая группа выставляла эмиру определенное число воинов. Их присутствие в махсаре было обязательным. Уехать или перенести палатку на повое место можно было только с разрешения эмира.

То, что в пределах махсара жили все ближайшие родственники эмира, имело особый смысл. Это объяснялось не только расположением и симпатией к родственникам, желанием придать двору блеск; прежде всего родственников приходилось постоянно контролировать, потому что именно они чаще всего совершали государственные перевороты. Перенос палатки за пределы махсара без разрешения эмира означал явный отказ повиноваться. Иногда убийство эмира и государственный переворот происходили в пределах махсара , но чаще всего тот, кто претендовал на трон, покидал махсар со своими приверженцами и основывал как бы конкурирующий махсар, вокруг которого группировались недовольные. Между двумя лагерями иногда дело доходило до открытой войны, и власть доставалась победителю. Порой два таких махсара существовали бок о бок в течение нескольких лет, до тех пор, пока один из эмиров не умирал или не был убит, после чего Трарза снова объединялась.

Махсар , как и все другие мавританские лагеря, менял место расположения в зависимости от времени года. Из-за большого количества палаток такие перемещения происходили на небольшие расстояния. С февраля по июнь, то есть в сезон засухи, махсар располагался у Реки. Большим стадам скота и многолюдному махсару требовалось много воды. В это время прислугу отправляли на сбор гуммиарабика в заросли акации. Когда начинались дожди и вблизи Реки появлялись тучи комаров и мух, лагерь переносился на десятки километров в глубь страны. Пастухи со стадами отправлялись далеко на север, на зеленые в это время пастбища Сахеля. После периода дождей пастбища высыхали, стада возвращались в махсар и вместе с ним продвигались на юг, чтобы переждать там время засухи.

Махсар , с одной стороны, придавал эмиру великолепие, с другой — обременял его бюджет, часто превышая возможности казны. Эмир делился с сопровождавшей его знатью, которая теоретически находилась на собственном обеспечении, податями, налогами, военной добычей (в форме подарков). Эмиру приходилось заботиться о палатках, вьючных животных, одежде, пище, оружии и т. д. тех придворных, которые целиком жили за его счет. В случае, если он не мог удовлетворить их потребности, ему грозило недовольство общества махсара, интриги тех, кто хотел занять его место. Поэтому постоянное ведение войны и захват добычи были не столько целью, сколько вынужденной необходимостью.

Еще в XVII веке один из самых прославленных эмиров Трарзы, Хадди Ульд Ахмед бен Даман, установил первые торговые отношения с европейцами. В те времена он был самым крупным экспортером популярного в Европе гуммиарабика, и за его расположение боролись торговцы различных национальностей. В итоге в Сен-Луи он заключил соглашение с французами, которым обязался поставлять собираемую в лесах Трарзы смолу. Взамен эмиру преподнесли богатые подарки: ткани, оружие, сахар. Обычай делать подарки эмирам за разрешение свободной торговли гуммиарабиком получил французское название coutumes. Эти традиционные подарки определяли франко-мавританские торгово-политические отношения в течение последующих двух веков. Подарки европейских торговцев стали основой богатства и могущества эмиров. Они делили их между придворными и приверженцами, покупая таким образом их повиновение и преданность. К концу XVIII века между эмиром Али Кури и представителем Франции было достигнуто формальное соглашение, по которому эмиры Трарзы обязывались защищать французские торговые конторы, учрежденные на реке Сенегал, и доставлять им весь сбор гуммиарабика. На тех же условиях было заключено соглашение с эмирами Бракны. При таком положении французы оказывались в известной мере ленниками обоих эмиров, а традиционные coutumes купцы выплачивали маврам за разрешение вести торговлю и основывать конторы на эмирских землях.