Валерий Шанин - Вокруг света за 280$

Трейси и Медлин приглашали заехать с ними в заброшенный шахтерский городок Торрингтон.

— Там осталось всего шестьдесят жителей. Вернее, шестьдесят один, — уточнила Трейси. — Вчера у одной нашей пары родилась девочка.

— И как же вы там выживаете?

— За счет туристов!

— А что у вас интересного?

— Заброшенные шахты.

В Баллине меня высадили в темноте. То, что я принял за берег океана, оказалось местом слиянии реки Ричмонд и Северного ручья. Там я и лег спать. Утром проснулся от шума, создаваемого велосипедистами и пешеходами, сновавшими по дорожке всего в двух метрах от меня.

Курортный городок Баллина раньше был важным портом. В местном Морском музее выставлен плот, на котором под парусом какие-то любители приключений приплыли из Эквадора. Плот они делали из бальса, видимо, под влиянием норвежского путешественника Тура Хейердала. Остальная часть музея заполнена макетами судов, фотографиями, сувенирами.

В Баллине я в очередной раз зашел в интернет-кафе и узнал, что в ответ на мою повторную просьбу в Дальневосточном морском пароходстве все же согласились взять меня на борт их судна до Новой Зеландии. По странному стечению обстоятельств оно уходит тоже из Брисбена.

13 августа выпало на понедельник! День, очевидно, будет вдвойне тяжелый. В офисе представительства компании «ФЕСКО» я узнал, что российские контейнеровозы ходят из австралийского Брисбена в новозеландский порт Тауранга всего один раз в неделю. Строго по графику — по воскресеньям! Значит, не судьба. Был уже понедельник, а виза у меня заканчивалась через два дня. До следующего воскресенья ждать не смогу. Но оказалось, именно в этот раз — редчайший случай! — судно задержалось в Гонконге и уходит на день позже, а именно сегодня.

Мне нужно было успеть оформить все бумаги и получить согласие от капитана. К счастью, он сам по каким-то своим делам зашел в офис. И не только сразу же согласился меня взять, но и поторапливал чиновников. Кроме того, мне нужно было сдать теперь уже ненужный билет на самолет в Новую Зеландию и купить «показной билет» из Новой Зеландии в Малайзию (как потом выяснилось, он не понадобился, но рисковать тем, что меня не пустят в страну, а судно оштрафуют за доставку «нелегала», я не стал). Все бумажные дела были закончены в половине третьего. До четырех я должен был на судне пройти таможенный контроль.

До станции Уиндем доехал на электричке, а дальше можно было добраться только автостопом. И мне это удалось. Опять же, надо сказать спасибо австралийским женщинам, которые не боятся подвозить хитч-хайкеров.

— В порт? Я сама там работаю и часто езжу туда-сюда на машине. Мне уже не раз приходилось подвозить морячков, возвращающихся на судно. В порт ведь ни один городской автобус не ходит, а ездить на такси никаких денег не хватит.

Судно «Механик Колюжный» стояло под погрузкой у пирса № 6 — на том же самом месте, где за три недели до этого меня отказались взять на японский контейнеровоз «Харуна-мару».

Я поднимался по трапу, испытывая одновременно и облегчение — мне все-таки удалось продолжить кругосветку, — и грусть от прощания с Австралией. Там я пробыл больше года, больше, чем в любой другой стране мира, кроме России. За это время я побывал во всех концах огромного континента, работал, познакомился с замечательными людьми… Можно сказать, Австралия стала для меня второй родиной, а австралийцы — почти земляками.

На контейнеровозе «Механик Колюжный» мне выделили отдельную каюту и место за столом для офицеров. Да и общался я по большей части с капитаном Михаилом Владимировичем Сладковым и его помощниками, несущими вахту на мостике.

Судно постоянно работает на линии: Гонконг — Австралия — Новая Зеландия — Филиппины — Гонконг. Один круг обычно занимает тридцать пять дней. В Россию судно не заходит, поэтому экипажи прилетают на замену в один из портов. И матросы, и офицеры, и капитан работают по принципу: семь месяцев — в море, потом семь месяцев — в отпуске. Больше полугода моряки оказываются взаперти в железной коробке, как в плавучей тюрьме. Стоянки у контейнеровозов короткие, некогда даже на берег сходить.

— Да и зачем? — сказал мне старший помощник. — Походишь по городу, например, по Тауранге, посмотришь, что люди живут в своих домах, с семьями, и так тошно на душе становится, как представишь, что опять возвращаться и стоять на вахте. Лучше уж вообще с судна ни ногой. В Брисбен уже столько раз заходили, а я в городе так ни разу и не был.

Дальневосточное морское пароходство сумело выжить в неспокойные 1990-е гг., хотя без потерь не обошлось: из 280 теплоходов осталось 70, остальные списали на металлолом или разворовали. Суда старше 20 лет эксплуатировать невыгодно, больше потратишь на ремонт, чем заработаешь.

На судне, как в буддистском монастыре, главная проблема — скука. Часами и днями вокруг — одно и то же: море. Ни встречных судов, ни попутных. Только изредка появится стайка пингвинов или вдалеке кит пустит фонтанчик. Приключения, если это так можно назвать, случаются только во время коротких заходов в порты.

Об одной из таких историй мне рассказал капитан Сладков:

— Однажды мы шли швартоваться в порт Бангкока. А он там далеко от моря. Нужно долго подниматься вверх по реке, делающей крутые изгибы. В одном месте река поворачивает на 90 градусов. Лоцман прозевал момент, когда нужно было начинать разворот. Нос судна вышел на стремнину, и течение стало давить в борт. Штурвал сразу круто повернули. Но было уже поздно. Течение там слишком сильное. Даем команду «полный назад», винт надрывается, а судно продолжает по инерции двигаться прямо на берег, застроенный магазинчиками и ресторанчиками с сидящими за столиками людьми. Когда они увидели, что пароход движется прямо на них, началась паника. Мы, честно говоря, тоже думали, что столкновение неизбежно. Отдали два кормовых якоря, но им для того, чтобы дойти до дна и набрать грунта, тоже требовалось время. И все же нам повезло. Когда до берега оставалось не больше трех метров, судно остановилось. Но успокаиваться было рано. Течение начало нас разворачивать, могло прижать к берегу, и тогда хана! Выбираем якоря и опять даем «полный вперед». До сих пор удивляюсь, как тогда удалось избежать крупной катастрофы.

В море же за целую вахту я увидел всего пару птиц и один встречный лесовоз, с которым разошлись в двух милях. А по ночам и того хуже. Абсолютно полная темнота по всем направлениям: ни огней, ни встречных судов. Даже экран локатора светился равномерно зеленым светом, на котором не фиксировалось ни единой цели.