Валерий Шанин - Вокруг света за 280$

Во время своих путешествий я люблю спать в спальном мешке под открытым небом, наслаждаясь и свежим воздухом, и видом. Когда меня спрашивают: «А если дождь?», я обычно беспечно отвечаю: «Значит, не повезло!» Следуя этой логике, в ту ночь мне очень крупно не повезло.

Дождь вначале только моросил, но постепенно становился все сильнее и сильнее. Я поплотнее закутался в спальник — очень уж неприятно, когда капли дождя барабанят по лицу. Холодная вода вначале подтекла снизу, потом спальник промок и сверху. Вскоре и мешок, и одежда, и рюкзак, и все его содержимое (видеокамеру я предусмотрительно упаковал в три полиэтиленовых пакета и за ее судьбу не волновался) насквозь пропитались водой и стали, тем самым, «водонепроницаемыми» для последующей влаги. А окружающую меня воду я нагрел теплом своего тела и спокойно уснул. Главное, я уже не боялся больше промокнуть.

Утром я проснулся насквозь мокрый. Однако в спальном мешке было тепло. Но стоило из него вылезти, как с одежды начала испаряться вода. В пустынях обматывают сосуд мокрой тряпкой и выставляют на ветер, чтобы охладить воду. В эффективности этого метода я вскоре убедился на собственной — холодной — шкуре. Добравшись до ближайшего поселка, я сразу же отправился искать… библиотеку.

Я уже побывал до этого в нескольких новозеландских библиотеках — там никогда не отказывали в просьбе зарядить аккумулятор видеокамеры. Также, я уверен, это можно было сделать в любом овощном или обувном магазине. Но у библиотек есть несомненное преимущество: там всегда можно найти стул и какую-нибудь интересную книжку, чтобы скоротать пару часов, пока аккумулятор зарядится.

В тот раз я зашел в библиотеку еще и для того, чтобы просушить одежду. На улице опять начался сильный дождь, а в библиотеке было сухо. Я поставил стул вплотную к электрическому обогревателю, воткнул аккумулятор в розетку (с разрешения библиотекаря) и стал читать книжку о китайском искусстве войны.

Мокрые вещи в библиотеке сушить все же не очень удобно. Как только распогодилось, я вышел на окраину Кайкохе и разложил вещи на стоящей у дороги лавочке. Погода выдалась самая подходящая: солнце и ветер. Сохло все прямо на глазах. Но довести процесс до конца я не успел. Ко мне подрулила машина (лавочка была недалеко от дороги, но никаких попыток голосовать я не предпринимал). Сидевшая за рулем женщина поинтересовалась:

— Путешествуешь? Давай мы подбросим тебя до Ома-пере.

В машине были мать с сыном — Сюзан и Саймон. Они пригласили меня к себе; вначале речь шла только о чашке горячего кофе, а затем предложили и переночевать.

Вечером вместе с Сюзан мы заехали к сестре ее мужа-маори, погибшего пару лет назад в автокатастрофе. Бабигел, как она ее называет, живет в Каикохи со вторым мужем-ирландцем. Причем ее трое детей от первого брака остались с бабушкой и дедушкой, а его — тоже трое — с его бывшей женой.

Бабигел спела несколько маорийских песен под гитару. А Ирвин, оказавшийся любителем не только маорийских женщин, но и всей их культуры, взялся рассуждать о философии:

— Маори считают, что каждое творение имеет жизненную силу маури; эта сила объединяет все — людей, богов, животный и растительный мир, реки и горы, моря и воздух — в одно взаимосвязанное целое. Эта идея появилась еще в предании о тех временах, когда мир только создавался. Именно тогда великий бог Танемахута вдохнул жизнь в существо, которое он слепил из глины, и сказал: «Наслаждайся дыханием жизни!» Все живые существа находятся в родстве и черпают жизненную силу из одного общего источника.

— От Бога?

— Нет. Маури каждого существа взаимодействуют с маури земли. Поэтому, например, если человек не будет уважать маури реки или леса, он никогда не получит удачу, потеряет силу и жизнь. Каждое наше вторжение в природу должно быть основано не только на экономической выгоде, но и продумано с точки зрения гармонии и баланса в природе. Маори считают, что без особой причины делать ничего не следует — не только охотиться, но даже рубить деревья. По философии маори, человек не важнее и не выше других живых существ. Поэтому не может быть и речи о борьбе между человеком и природой. Прежде чем вмешаться в природный порядок, маори должны просить разрешения у богов. Для них срубить дерево, это почти как для европейца — убить человека. Все существа священны, имеют душу, являются детьми бога Танемахута. А себя маори считают братьями и сестрами животных и растений.

— Может, именно на таком отношении к природе и основана практика ритуального каннибализма? Ведь если все живые существа — братья и сестры, то употребление в пищу человека ничем не отличается от поедания бифштексов из говядины или свинины?

— Между племенами шли бесконечные распри, и разрешались они с помощью деревянных или каменных мечей и дубинок. Мужчин, женщин и детей, попадавших в плен, победители часто убивали и съедали. Они верили, что к ним переходит жизненная энергия и духовная сила жертв.

Поселок Омапере лежит на берегу залива Хокианга. Именно здесь, по легенде, высадился маорийский вождь Нукутавити, один из потомков легендарного Купе. Он хотел отправиться в глубь залива, но неясный страх и кошмарные сновидения его останавливали. Тогда он воззвал к духам-танива и послал их выяснить, что вызывает в нем такой страх. Оказалось, что он боялся обычной горы, которую теперь называют в честь храбрых духов-охранников — Маунгатанива.

Из Омапере я уехал с Майклом — отшельником из леса Вайпоуа.

— Ты представляешь, какая несправедливость. Мы в Новой Зеландии, наверное, больше, чем в любой другой стране мира, боремся за экологию: уменьшаем выброс загрязняющих веществ, выращиваем органические продукты. И почему-то именно нам приходится страдать от озоновой дыры!

Майкл высадил меня недалеко от огромного дерева каури, которое маорийцы считают олицетворением бога Танемахута.

— Говорят, это самое большое дерево каури во всей Новой Зеландии. Но у меня это вызывает очень большие сомнения. Почему-то оно оказалось не в глубине непролазной чащи, а совсем близко от дороги? Так и кажется, что его выбрали не по размеру, а исключительно из-за удобства посещения туристами.

Дерево, которому, как считают, по крайней мере две тысячи лет, действительно поражает своими гигантскими размерами. Как известно, большое видится на расстоянии. В этом смысле дереву Танемахута не повезло. Оно стоит в густом лесу в окружении почти таких же великанов. Даже снять его целиком не удается. В видоискатель попадают либо корни, либо крона. А стоит отойти на три — пять метров, как дерево сразу сливается с окружающим фоном. Вот стояло бы оно посреди голого поля, тогда, наверное, и поражало бы своим масштабом. Но и вырубить окружающие деревья ни у кого рука не поднимается.