Валерий Шанин - Вокруг света за 280$

Сантьяго окружают убогие кампаменто — пригороды, с вопиющей бедностью обитателей которых не справились ни Пиночет, ни демократические правительства.

Видимо, все же зря так нахваливают чилийский автостоп. Казалось, я все сделал правильно. На Панамериканское шоссе вышел рано утром. Да и стартовал не в городе, а в 20 километрах к югу. Но все равно, первые 100 километров я не ехал, а мучился. Для разнообразия впечатлений периодически сворачивал с шоссе в сторону особенно выдающихся сооружений. Так я попал к необычной по архитектуре церкви Санта-Роза. Большей же частью вдоль дороги тянулись бесконечные фруктовые сады и виноградники. Чили сейчас активно внедряется на мировой рынок. Чуть ли не 90 % столового винограда, продающегося в США, выращивается именно здесь.

Подвозили меня преимущественно местные фермеры — потомки немецких эмигрантов. К вечеру я успел добраться только до города Талка. Это всего-то 200 километров на юг от Сантьяго. Совсем никудышный результат для целого дня, проведенного на самой оживленной трассе страны.

Панамериканское шоссе идет на юг в обход всех крупных городов, за исключением Темуко — «столицы» индейцев мапуче («людей земли»), известных также как арауканы. Никто не знает, откуда они пришли сюда и сколько веков прожили в мире среди гор, лесов и озер Южного Чили.

Голосовал я, естественно, прямо на шоссе. Это, конечно, запрещено. Но при такой слабой интенсивности движения, как на юге Чили, выбирать не приходится. Со страшным скрипом тормозов остановился дальнобойщик.

— Парень, садись. Я уже третий раз вижу тебя на дороге!

По пути мы остановились пообедать в придорожном ресторане. Потом свернули с дороги, чтобы заехать в деревню за хлебом. Конечно, с хлебом в Чили проблем нет. Но только в этой деревне продолжают печь хлеб старым индейским методом. Круто замешенное пресное тесто раскатывают и делают из него лепешки. Эти лепешки кладут в печку, наполненную хорошо прогретым черным вулканическим песком. Когда они запекутся, остается очистить прилипшие песчинки. Несколько женщин берут в руки металлические щетки и начинают энергично тереть лепешки со всех сторон. Хлеб получается удивительно вкусным, а оставшиеся песчинки хрустят на зубах, придавая ему дополнительное своеобразие.

В Пуэрто-Монт я попал уже в темноте под проливным дождем. На центральной улице ярко светились огни баптистской церкви. Туда я и завернул в поисках крыши над головой. После окончания вечерней службы прихожане окружили меня с расспросами. Англоговорящих среди них не нашлось. Пришлось объясняться на своем плохом испанском.

— Я путешествую вокруг света. Нельзя ли мне переночевать где-нибудь под крышей? Может, прямо здесь, в церкви.

— А если в доме одного из наших братьев? — спросила женщина-пастор.

— Можно и так, — сразу же согласился я.

Добровольца долго искать не пришлось. Меня к себе пригласил Луис, мужчина лет сорока, у которого, как вскоре выяснилось, прадед был русским.

— А фамилия?

— Я знаю только его имя — Егор.

Мы пришли в маленький приземистый домик с крошечными комнатками — типичный пятистенок где-нибудь в глухой российской глубинке. В зале на почетном месте висел портрет рыжего мужика с окладистой бородой. Это и был тот самый Егор.

Живописный портовый городок Пуэрто-Монт основан в 1853 г. группой немецких эмигрантов под руководством Переса Росалеса. Многие дома на окраинах здесь выстроены в северогерманском стиле: деревянные, с балконами и наклонными крышами, с кровельной дранкой, уже изрядно потрепанной постоянно моросящими дождями. В центре есть несколько современных многоэтажных зданий. А для туристов сделали, вернее, еще продолжают делать набережную. На ней уже установлен памятник Мануэлю Монту. За ним начинается местная «Аллея героев». Есть там и произведения современного авангардного искусства. А в самом конце — краеведческий музей. На противоположной стороне залива, на вершине горы стоит церковь с гигантским крестом, украшенным лампами, как рождественская елка.

Современная автострада с раздельными полосами в Пуэрто-Монт закончилась. Дальше к югу Панамериканское шоссе превратилось в обычную асфальтированную дорогу. А на остров Чилоэ пришлось переправляться на пароме. Хотя в будущем, говорят, там планируется построить подвесной мост.

Родригес, владелец компании по разведению лосося, мог бы перебраться в Пуэрто-Монт, но продолжает жить в маленькой рыбацкой деревушке из чувства патриотизма.

— Островитяне-чилоты сохранили свой традиционный образ жизни, уникальный фольклор и мифологию. У нас до сих пор из уст в уста передаются рассказы о корабле-призраке «Калеуче», встреча с которым приводит к безумию; о живущем в местных лесах хромоногом Трауко, по вине которого беременеют невинные девушки; о танцующей морской сирене Пинкойи, которая наполняет рыбой сети рыбаков; и о десятках других столь же мифических созданий.

На острове через каждые десять-двадцать километров встречались участки, на которых старый асфальт уже содрали, а новый еще не положили. Транспорт пропускали сначала в одну сторону, потом в другую. Зато в этих местах голосовать было удобно. Машины шли так медленно, что водителям даже не нужно было нажимать на тормоз, достаточно убрать ногу с педали газа, и легковушка или даже грузовик сразу же застрянет в грязи.

Островитяне подвозили охотно, но скорость передвижения была маленькая, поэтому до Квилена я доехал только к вечеру. Это самый южный поселок острова, но Панамериканское шоссе идет еще пять километров на юг.

Переночевать под открытым небом было нельзя. Шел сильный дождь, и вся земля вокруг была уже пропитана водой. Пришлось применить уже отработанный метод. Зашел в первую попавшуюся церковь. Там как раз заканчивалась вечерняя служба.

— Говорит ли кто-нибудь по-английски? — громко обратился я ко всем присутствующим.

— Я немного говорю, — откликнулся седовласый мужчина, который вошел в церковь почти одновременно со мной.

Я объяснил ему ситуацию: темно, холодно, мокро, а ночевать негде.

— Отлично понимаю, — заверил меня мужчина. — Сам вокруг света проехал.

— Автостопом? — удивился я.

— Нет. Я служил на чилийском флоте и плавал по всем морям и океанам. Так и английский язык выучил.

Мы вместе подошли к священнику. Бывший моряк выступал переводчиком.

— Не волнуйся, — заверил меня батюшка. — Мы тебе поможем, — и он стал уже по-испански давать инструкции «моряку».

Он даже не стал их мне переводить.

— Поехали. Я тебя отвезу.

Вскоре мы оказались перед двумя новенькими деревянными коттеджами.

— У тебя есть хоть сколько-нибудь денег?