Валерий Шанин - Вокруг света за 280$

В Аква-Калиенте мы все вчетвером спускались по той же тропинке, по которой я утром поднимался на гору. А ночевать отправились в тот же отель, в котором немцы провели предыдущую ночь.

Назад в Олатайтамбо Берт и Кестин собрались ехать на поезде. Роб к ним присоединился. Я же предпочел пойти пешком. Вышел рано, еще до отхода первого поезда. Но не успел я пройти по рельсам и километр, как услышал сзади шум дрезины. По старой привычке стопить все, что движется, я махнул рукой. И, к моему огромному удивлению, дрезина остановилась.

Как оказалось, дрезина проходит там каждое утро. Нужно проверить, не разобрал ли кто-нибудь пути, подремонтировать, подкрутить гайки. Когда мы проезжали мимо полустанков, бригадир задергивал шторки, чтобы скрыть «пассажира» от взглядов посторонних.

— Нам строго-настрого запрещено подвозить попутчиков, — объяснил он мне.

От полустанка, с которого начинается автомобильная дорога, я вначале немного проехал на пустом автобусе, а затем на пикапе со строителями — уже в Олатайтамбо. Там на центральной площади Роб как раз прощался с Кестин и Бертом.

Во время своих путешествий я неоднократно наблюдал, как случайные встречи с людьми резко меняют всю последующую последовательность событий. Естественно, что и я оказывал влияние на жизнь людей, с которыми встречался. Например, Робу самому по себе никогда не пришла бы в голову «странная» идея идти на Мачу-Пикчу пешком. Он, конечно, поехал бы туда на поезде. И… разминулся бы с парой немецких велосипедистов. А ведь эта встреча, одним из невольных виновников которой я оказался, привела к тому, что дальше Роб с немцами поехали уже втроем. И за три месяца они достигли Огненной Земли.

На следующее утро наши пути расходились. Упаковывая свой рюкзак, я в очередной раз перебирал вещи. В Чили я в ближайшие десять лет возвращаться не собирался. Но у меня еще оставался прекрасный дорожный атлас чилийских дорог и мелочь — 40 чилийских песо (1$ — 700 песо). Я не выкинул их только потому, что надеялся встретить путешественника, которому они могли бы пригодиться. И Роб, как мне показалось, был именно таким человеком. Вот я ему и презентовал карту и горсть мелочи. А он мне в ответ — карту Перу и 30$ грязными, страшно замусоленными однодолларовыми бумажками.

— Это у меня осталось от Эквадора. Там местная валюта — американские доллары. Но банкноты такие замусоленные, что только в этой стране ими и можно расплачиваться.

Вот и поменялись.

Дальше наши пути расходились, я — на север, а Роб — на юг. Но нам все же было суждено встретиться еще раз. Добравшись до Огненной Земли, Роб вернулся в Буэнос-Айрес, перелетел на юг Африки, проехал вдоль восточного побережья до Египта, затем через Ближний Восток попал в Европу. 31 декабря 2004 года он постучал в дверь моей московской квартиры.

Получилось так, что (против своей воли) Роб оказался на территории России нелегально. Нет, конечно, он не перелезал с велосипедом через забор из колючей проволоки. У него в паспорте были белорусская и российская визы. В Белоруссию он въезжал из Литвы, и на границе ему поставили штамп о въезде. А вот на белорусско-российской границе на Минском шоссе пропустили, даже не проверив документы: «Канада, проезжай! Добро пожаловать в Россию!» Вот и получилось, что гостеприимные таможенники, сами того не желая, поставили Роба в положение «нелегала». В канадском посольстве, увидев его паспорт, ужаснулись: «Тебя же первый милиционер арестует и отправит в ГУЛАГ». Но и в Белоруссию возвращаться было уже поздно — белорусская виза к тому времени закончилась.

Я попытался убедить Роба, что в России к канадцам относятся гостеприимнее, чем к выходцам из азиатских республик. Но он все равно пугался каждого встречного «полицейского». Пришлось принять самые радикальные меры. Я предложил телевидению сделать сюжет о моем канадском друге. Репортаж о «сумасшедшем канадце», который едет по России на велосипеде в разгар русской зимы, показали в программе «Время» (кстати, он стал лучшим новостным сюжетом недели). После этого поездка Роба пошла как по маслу. Как он писал мне с маршрута: «Полицейские меня сразу узнают и, вместо того чтобы проверять документы, приглашают на чашку чая».

Проехав через Россию, Роб отправился дальше — через Среднюю Азию и Индию в Китай. Так я смог воочию увидеть, что не только случайные встречные меняют мой маршрут, но и я сам своими путешествиями влияю на чужие жизни.

Когда мы расстались с Робом в Олатайтамбо, я отправился в обход Куско в сторону Панамериканского шоссе. Пару раз подъехал на пикапе, однажды — на легковушке с инженером-механиком. Дорога шла по высокогорью. На полях перуанские крестьяне на быках вспахивали свои делянки. Вдоль дороги строились новые дома из необожженной глины, или, точнее, из затвердевшей жидкой грязи.

За Абанкаем дорога стала вообще пустой. Я шел пешком, разглядывая окружающие горы. Машины появлялись редко. Причем получалось так, что не я пытался поймать попутку, а водители меня «ловили».

Легковушек на дороге не было совсем. Чаще всего — примерно один раз в час — появлялись туристические автобусы. Грузовики, как правило, сильно перегруженные, встречались реже, но стопились на удивление легко. Они «носятся» там со скоростью от 5 до 10 километров в час. Когда один из сильно перегруженных грузовиков меня догонял, водитель с напарником с интересом меня разглядывали, спрашивая — скорее жестами и мимикой, чем словами: «Ты туда?», показывая вперед. И стоило мне кивнуть, грузовик сразу же останавливался, а помощник водителя начинал освобождать для меня место.

В Пукио я приехал уже затемно. Вначале хотел переночевать в какой-нибудь церкви. Но в одних в самом разгаре шли службы, окончания которых мне ждать не хотелось; в других — наоборот, никого не было. Немного поплутав по темным улочкам, я вышел на окраину и лег спать под высоким эвкалиптом, который навевал ностальгические воспоминания об Австралии. Ночью же я вспомнил и о Новой Зеландии. Вернее, о новозеландской зиме. В перуанских горах, оказывается, по ночам очень холодно!

С утра я вышел на пустую дорогу, рассчитывая, что меня с минуты на минуту нагонит какой-нибудь грузовик. Но первая попутка догнала меня только через пару часов (кстати, ничуть не жалею о такой долгой прогулке — красота там неописуемая, и — никого вокруг!). Я попал в открытый кузов старого «Лендровера».

Я не встречал ничего страшнее перуанских горных дорог. Узкая полоска асфальта тянется серпантином с крутыми, до 180 градусов, поворотами. Нет не только никаких ограждений, но и растительности, которая создавала хотя бы психологическое чувство защищенности.