Валерий Шанин - Вокруг света за 280$

— А мы и не отказываемся! Конечно, поехали в Нананго! — о существовании этого города я только что узнал, но внутренний голос мне усиленно «подсказывал», что не зря мы оказались у стен Роклиевского собора.

Так мы попали в заштатный городок, который не на каждой карте и найдешь.

Кроме Аниты, с которой мы уже познакомились, у Джуди было еще трое детей: мальчики-подростки Джеймс, Роланд и Пол. Живут они в огромном современном доме на вершине холма, с которого открывался прекрасный вид на лежащий внизу город и на окружающую холмистую местность. Веранда построена так, что на ней удобно пить чай с видом на закат. Этим мы и занимались, когда с работы пришел глава семьи.

Джон ничуть не удивился, увидев у себя дома гостей. Он, как оказалось, и сам в молодости немало поездил автостопом. У нас сразу же завязался «профессиональный» разговор, стали вспоминать дорожные байки. Мы рассказали о том, как проехали из Дарвина, а Джон — приключившуюся с ним на Северной территории историю.

— Вы наверняка видели тамошние автопоезда. Это не грузовики, а какие-то монстры. Они обычно автостопщиков не подвозят. Но однажды я попал-таки в кабину к дальнобойщику. Только сел, как шофер меня сразу спрашивает: «У тебя водительские права есть?» Я подтвердил. Он обрадовался: «Садись сразу за руль, а я немного посплю». Я попытался отказаться: «Грузовиков-то я никогда не водил. А вдруг поворачивать придется? Что я буду делать?» Он меня успокоил: «Если увидишь поворот, сразу останавливайся и буди меня!» И представляете, я провел за рулем шесть часов, но дорога все время была абсолютно прямая! Ни единого поворота!

Джон и Джуди одно время очень увлекались Россией, пытались учить русский язык. С тех пор у них сохранились русско-английские словари и книги на русском языке. Они и познакомились-то на почве увлечения Россией. Да и свадебное путешествие у них было необычным. В 1980 г. они проехали на транссибирском экспрессе от Хабаровска (Владивосток тогда был для иностранцев закрыт!) до Москвы. От этой поездки у них остались самые приятные воспоминания и два альбома фотографий.

Весь вечер разговор так или иначе крутился вокруг России и русских. Случайно выяснилось, что у них есть знакомая русская — Ольга из Киева. Она вышла замуж за австралийца и живет неподалеку на цветочной ферме возле Хамптона. Позвонили фермеру и получили от него по факсу подробную схему, как их найти.

На следующее утро мы вышли на трассу с этой схемой в руках. Описание дороги на ферму начиналось так: «не доезжая три километра до Хамптона…». А как определить, сколько километров не доехал, пока не приедешь? Когда мы проехали Крос Нест и следующим поселком на нашем пути должен быть уже Хамптон, я попытался объяснить водителю, где нас высадить.

— Не доезжая три километра до Хамптона, — начал я.

— Где именно? — не понял он.

Я повторил:

— Не доезжая три километра до Хамптона.

Но он опять не мог понять никак, где же нас высадить.

— Вот видите табличку «Хамптон»? — Мы как раз въезжали в поселок. — Нам нужно было выйти на три километра раньше, — я показал ему нарисованную от руки схему.

Но и водитель не смог по ней сориентироваться.

— А номер телефона у вас есть? — и, позвонив на ферму по своему сотовому телефону, он получил точные инструкции, куда нас доставить.

И даже несмотря на такую самоотверженную помощь мы еще несколько раз сбивались с пути, прежде чем набрели-таки на спрятавшиеся в эвкалиптовом лесу посадки странных кустов. Неужели это и есть австралийские цветы? (Так потом и оказалось.)

Ольга, как и все русские, с которыми нам приходилось когда-либо встречаться в Австралии, сразу же пригласила нас за стол и стала усиленно кормить, одновременно рассказывая, как здесь оказалась. Она окончила в Киеве архитектурный институт, работала в каком-то НИИ. С приходом перестройки институт, конечно, развалился. Пришлось зарабатывать на жизнь халтурой: рисовала картины на батике и продавала их иностранцам. Ее двоюродная сестра в Москве, тоже под влиянием новых веяний, открыла «брачное агентство». Ольга стала первой клиенткой. Так она и познакомилась с австралийцем Бредом Воллей. Два раза приезжала в Австралию погостить. Ей, родившейся и выросшей в крупном городе, было тяжело представить, как можно жить даже не в деревне, а на ферме в лесу. И все же решилась. Терять-то было нечего. Ее мать осталась в Киеве, а дочь от первого брака Катя приехала вместе с ней. В Австралии у нее еще и сын Александр родился.

До Тувумбы оставалось километров тридцать пять. Либи О’Нейл (в Австралии нас на удивление часто подвозили женщины!) я успел рассказать, что по профессии психолог, а по призванию — писатель. И надо же было так оказаться, что у нее муж тоже работал психологом, а выйдя на пенсию, стал писать книги.

— Вам было бы интересно с ним встретиться.

Патрик — седой старик лет восьмидесяти, в широкополой шляпе, клетчатой рубахе, рваных джинсах и сандалиях на босу ногу, встретил нас на пороге.

— Я всю жизнь мечтал, выйдя на пенсию, купить дом с большим участком и жить в тишине и покое. У меня здесь все свое. — Он повел нас показывать свои владения. — Воду для питья я использую дождевую, а для технических нужд качаю из пруда. Он тоже на моей земле. Электричество — тоже свое. Я получаю его с помощью солнечных батарей. Они пока очень дорогие, но государство, способствуя развитию альтернативных источников энергии, оплачивает примерно половину их стоимости. Вон там у меня растут мандарины, немного дальше — авокадо и апельсины. На огороде — овощи и зелень, а в сарае живут куры — они каждое утро начинают так громко кудахтать, что долго спать невозможно.

Вечером за ужином разговор зашел на философские темы. Патрик начинал свою врачебную карьеру как лечащий врач общего профиля. Потом стал специализироваться на лечении неврозов и гипнотерапии.

— Коренной перелом в моих взглядах на медицину, на причины и источник болезней произошел после поездки в Бирму, где я в буддистском монастыре три месяца занимался медитацией. Я вскоре на собственном клиническом опыте убедился в банальной истине, что «все болезни от нервов». Именно все, а не только психосоматические. Например, в моей практике был такой случай. Женщина заболела диабетом. Молодой врач пытался ее лечить, назначал диету. Но она не помогала. Когда же я провел с ней сеанс гипнотерапии, выяснилось, что болезнь у пациентки началась после того, как в автокатастрофе погибла ее единственная дочь. У нее не стало больше стимула к жизни, а сознательно пойти на самоубийство она не могла по религиозным соображениям. Вот она и ушла в болезнь…

— А вы сами верующий человек?

— Я родился в традиционной англиканской семье, был крещен. Но сейчас я не могу назвать себя христианином. Хотя я и не атеист. Я верю, что у каждого из нас существует добрый ангел, который ведет нас по жизни. Например, ваш ангел помогает вам путешествовать, мой — лечить людей. И, конечно же, именно от него, а не от усилий медицины зависит, сколько лет отпущено человеку. Вот посмотрите, что сейчас происходит: примерно половина денег, потраченных за всю жизнь на лечение, приходится на последний год жизни. И умирает сейчас большинство из нас в стерильных условиях госпиталя, в окружении профессионалов, а не близких людей. Гораздо лучше было бы не продлевать агонию несчастных, а дать им спокойно умереть. Это было бы и экономически целесообразнее, и гуманнее. Сейчас врач лечит не больного, а интересный случай заболевания. Так и говорят: «В первой палате лежит рак щитовидной железы, а во второй — ишемическая болезнь сердца». Механистический подход в медицине привел к тому, что сейчас проводится неоправданно много тестов. Стоит человеку попасть в госпиталь, как его начинают посылать на все мыслимые и немыслимые анализы. А когда я учился в Оксфорде, мой профессор мог поставить диагноз лишь на основании осмотра больного, только изредка прибегая к результатам лабораторных тестов. Главное же, на мой взгляд, нужно переориентировать врачей с лечения болезней на их профилактику. О том, какая от этого может быть польза, можно понять по примеру американского штата Юта, где живут мормоны, которым их религия запрещает пить и курить. Там количество обращений к врачу в три раза ниже, чем в среднем по США, а количество психических заболеваний — в пять раз!