Луи Буссенар - Охотники за каучуком

Вскоре просторная прежде плантация Бон-Мэр («Добрая Матушка»), основанная на Марони повыше быстрины (имевшей прозвище «Скачка Петер-Сунгу»), стала тесна́ для трудолюбивых колонизаторов. И не потому, что прибытие новых членов семьи внесло какой-нибудь разлад, вовсе нет. Обе юные англичанки, Люси и Мери Браун, простые, добрые, любящие, были преданы своим приемным родителям со всем пылом молодых сердец, уже успевших изведать горе. Смелые и сильные, с детства привыкшие не бояться трудностей и при этом сохранившие всю женственность и грацию, они стали достойными женами колонистов. Но вскоре в обеих семьях появились дети. И несмотря на то что жизнь на плантации была так комфортна, как и представить себе не могут в Европе, сыновья инженера, ставшие уже отцами семейств, не находили более простора своим честолюбивым замыслам. Глава всей семьи, имевший рациональные и давно выношенные планы относительно улучшения и обновления колонии, согласился с тем, что надо попытаться на новом месте продолжить дело, которое так блестяще удалось в верховьях Марони. Почему бы не основать в этой южной области, столь плодородной и такой заброшенной, новую плантацию и не поручить управлять ею одному из молодых людей? Особого риска в этом не было, принимая во внимание, что теперь поселенцы располагали и людьми, и деньгами, и запасами провианта.

Проблема была всесторонне обсуждена, тщательно выработан план, и по зрелом размышлении Шарль, самый младший, объявил, что он готов отправиться на поиски места для нового поселения.

— Я намереваюсь, если вы не против, — говорил он остальным членам семьи, собравшимся на совет, — обследовать сперва район Ойяпока, хотя не слишком рассчитываю найти подходящее место в окрестностях этой реки. Это скорее для личного удовлетворения и чтобы проверить, рациональны ли были повторные попытки нашего правительства освоить эти земли, что сильно сомнительно. Покончив с этими исследованиями, я спущусь на юг по одной из больших рек, а там проникну на Спорные Территории.

— Браво, сын мой! — воскликнул старый инженер, сохранивший весь пыл молодости. — Твой план послужит осуществлению моего заветного желания, и, поскольку годы мне пока позволяют, я буду участвовать в твоей экспедиции в качестве волонтера [53] Волонтер — человек, добровольно поступивший на военную службу. .

— Ах, отец, будьте ее главой, прошу вас! Где найду я более опытного руководителя?

— Нет, нет! Я уже давно предоставил своим сыновьям самую широкую инициативу и должен быть уверен, что в случае необходимости они смогут проявить достаточно разума и твердости. Итак, решено, я — твой пассажир, а Ангоссо — твой боцман.

— Не правда ли, друг мой? — ласково обратился Робен к пожилому негру атлетического сложения, занятому плетением гамака для одного из детей.

— Моя поедет с радостью с молодым господином Шарлем, — весело ответил старик.

— Черт возьми, я в этом не сомневаюсь. Мы начнем не мешкая снаряжать в дорогу голет «Люси-Мери», отберем лучших из наших матросов и отправимся на Арагуари.

— Значит, вы оставляете мысль об Ойяпоке?

— Да, до поры до времени; разве что ты будешь на этом настаивать, отец.

— Видишь ли, дитя мое, я хотел бы изучить эту страну. Старые исследователи рассказывали о ней столько чудес! И жаль, что наши современные путешественники не удосужились ее посетить [54] Теперь этот пробел заполнен благодаря молодому блестящему ученому, профессору-историку М. Курдо, который отважно исследовал Спорные Территории и вписал свое имя в число тех, что прославили современную географию. Позади области корнепусков находится наиболее залитая водой часть Гвианы. В сухой сезон эта земля покрыта многочисленными озерами, на прозрачных водах которых распускаются прекрасные образцы водной флоры. Но в дождливое время года воды переполняют узкие протоки, озера выходят из берегов, сливаются вместе и образуют почти сплошной водный покров на местности. (Примеч. авт.) .

— А я предлагаю Арагуари, ведь это будет французской границей наших будущих владений. Невозможно, чтобы две столь культурные нации, как французская и бразильская, поборницы прогресса и взаимной дружбы, длили этот географический нонсенс. С другой стороны, я немало времени потратил на изучение различных материалов и дипломатических нот, которыми уже полтора века обмениваются два правительства. И это дает мне надежду, что Арагуари, или река Винсент-Пинсон, останется французской.

…Неделю спустя инженер, его сын и пять членов команды спустились вниз по течению Марони до маленького поселка Спархуина. Там стоял на якоре голет, водоизмещением около двадцати тонн. Размеры судна не позволяли ему подняться по реке выше порогов Эрмина. Вообще-то береговое плавание в Гвиане от Марони до Амазонки не представляет никакой опасности даже для таких небольших судов. Но, к несчастью, оно является долгим и трудным из-за ветров и противных течений.

Как ни испытанна была «Люси-Мери» в мореходном деле, но и ей потребовалось восемнадцать дней, чтобы добраться до устья Арагуари. Она поднялась по реке, не испытав проророки, и стала на якорь там, где недавно останавливалась вижилинга.

Путешественники, как люди, умеющие дорожить временем, тут же приступили к исследованиям. Они оставили трех человек стеречь голет и отправились пешком, захватив с собой провиант и нужные для исследования почвы инструменты.

Сперва им попадались небольшие возвышенности, а затем они оказались на обширном плоскогорье. При помощи подзорной трубы, да и невооруженным глазом, оттуда можно было разглядеть пейзаж, убеждавший в справедливости описаний старых путешественников, особенно доктора Ле Блона.

Таким образом, как и писал Ле Блон, можно было бы проехать на пироге из Ойяпока до Арагуари, не увидев моря.

Позади и немного повыше этих озер идет полоса лесов на твердой почве, недоступной для наводнений. Ширина этой полосы меняется в зависимости от изгибов рек вплоть до подножия гор, но чаще всего прерывается на открытых равнинах, которые тянутся на некотором расстоянии от гор и от моря.

Инженер и его сын прежде всего обследовали некоторые из этих первобытных лесов, которые оканчивались у плоскогорья, и убедились, что здесь встречаются в изобилии каучуковые деревья нескольких видов.

— Вот и прекрасно, — воскликнул Шарль, — после многодневных скитаний в чаще лесов я стану серингейро [55] Каучук был назван португальцами боррага или серинга. Назвал его так монах Мануэль да Эсперанца, которому показали каучук индейцы камбебас. Они пользовались застывшим соком для изготовления сосудов в виде кувшина (серинги). Поэтому монах назвал так материал, из которого делали посуду. Отсюда и название серингейро — это люди, которые добывают сок деревьев-каучуконосов. (Примеч. авт.) .