Луи Буссенар - Охотники за каучуком

— Ты бежать! — резко сказал араб Лушу.

— Твое какое дело? — грубо возразил тот.

— Я хотеть идти тоже.

— У нас, сынок, нету лишних мест. Я тебе не мешаю пристать к другому этапу, а у нас уже полный комплект.

— Я хотеть идти, или кричать и будить стража.

— Ах, каналья, да ты хочешь нас всех засыпать! Погоди же!

Луш кинулся было на араба, уже открывшего рот, но Геркулес его опередил. Свободной рукой он схватил непрошенного свидетеля за горло и сдавил так сильно, что несчастный свалился как подкошенный, с выпученными глазами и высунутым языком.

— Нельзя терять ни минуты, — просипел Луш. — Держи-ка!..

С этими словами он подал Геркулесу конец троса, обмотанного вокруг пояса под рубашкой.

— Привяжи трос к люку, — приказал он, — спусти его наружу и полезай. Рыбка, что ты ловил, — это пирога с веслами. Поторопись-ка! Остальные — следом за тобой. Я выйду последним.

Три человека, не заставив себя ждать, поочередно исчезли в отверстии люка. Точнее сказать, едва протиснулись через него — так оно было узко.

В это время араб, которого все считали задушенным, пришел-таки в себя.

— Вот мерзавец, — прошептал главарь, — а я-то думал, что Геркулес пришил его. Сейчас заорет, поднимет шум, и нас сцапают! И нет даже завалящего ножа под рукой, перерезать ему глотку! А, да у меня же есть моя штучка!

Сказав это, Луш подошел к своей постели, порылся в груде тряпок, составлявших его гардероб, и вытащил оттуда длинный медный гвоздь. В свое время он извлек его из обшивки корабля, в порыве дикой хитрости, присущей каторжникам, и заботливо припрятал, до подходящего случая. И вот случай представился! В два прыжка Луш оказался возле араба и загнал тому гвоздь в висок. Затем, желая удостовериться, что на этот раз смерть наступила, а может быть, из утонченной жестокости, каторжник охватил голову араба двумя руками, прижал к полу и еще раз надавил на гвоздь с такой силой, что острие вышло с другой стороны. Несчастный не издал даже стона. Тогда убийца быстро задрал блузу своей жертвы. Он знал, что искал: убитый, запасливый, как все арабы, имел на теле кожаный пояс, а в нем — деньги. Луш пробурчал:

— Одним махом два дела сделаны! И от стукача отделался, и монеты приобрел. А денежки везде пригодятся!

Совершенно хладнокровно бандит проскользнул в бортовой люк и спустился вниз по канату. Убийство, побег — все произошло так молниеносно, что ни спящие в трюме, ни охрана в каютах под мостиком ничего не услышали. Беглецы уселись в легкую лодку, взяли каждый по веслу и молча начали грести к югу [10] Арестанты на плавучей каторге выполняют все морские работы и являются хорошими гребцами. (Примеч. авт.) . Каторжники быстро добрались до илистого берега, поросшего мангровыми зарослями [11] Мангровые заросли — заросли вечнозеленых деревьев с надземными дыхательными корнями, растут на илистых побережьях приливно-отливной полосы тропиков. , и проплыли еще около двух километров без передышки. Теперь они находились возле устья большого канала, идущего к юго-востоку и обрамленного рядами деревьев.

— Стоп! — скомандовал разместившийся на носу лодки Луш. — Мы первые прибыли на свидание, и у нас есть время поболтать, пока другие появятся. Надо только причалить.

— Ну что же, поговорим, — сказал один из беглецов, до той поры угрюмо молчавший.

— Пришла пора раскрыть вам мой план. Если кто струхнет, может вернуться назад в тюрьму!

— Никогда! — в один голос вскричали трое.

— Так в добрый час! Тем более что первый, кто туда вернется, рискует встретить очень плохой прием.

— Ну, без глупостей, — насторожился Геркулес. — Разве я слишком сильно взял в оборот арабишку?

— Араб уже ни на кого не настучит. Он лежит на палубе с тринадцатидюймовым гвоздем в виске.

— Черт с ним! Но ты, видно, хочешь, чтобы мы все головы лишились, если нас поймают!

— Ладно, я все возьму на себя. Одним больше, одним меньше, какая разница. Вы хорошо знаете, что я был приговорен к смерти, потом пожизненно, потом к ста с лишним годам… и хуже мне от того не стало. Дела свои я веду честно и готов получить по заслугам, если нас зацапают ищейки. Сам подставлю шею под топор, а вы схлопочете всего два года кандалов. Но поговорим о деле, а то мы все не о том. Вчера в полдень, вернувшись с работ, я повстречал в порту Жан-Жана, этого длинного черномазого с Мартиники, его помиловали лет пять назад. Ты не знавал его, Нотариус, так как в ту пору еще не ишачил на властей.

— Продолжай, — глухо перебил человек, которого Луш насмешливо назвал этим прозвищем.

— Тут меня и осенило, как заставить его помочь нам с побегом. Я ведь давно замышлял это дельце. Поболтав с ним на досуге, я узнал, что он служит матросом. На тапуйе — это такое туземное суденышко, ходит между Кайенной и рудниками Марони. Жан-Жану не улыбалось оставаться в праздник на борту, пока хозяин и все остальные будут гулять. Он мне простодушно сказал, что пошел бы и сам на танцульки, будь у него хоть грош в кармане. Ну, я и смекнул.

«Жан-Жан, — говорю я ему, — тут у меня завалялась монета в двадцать франков, и отчего ж не отдать ее старому товарищу? Но при одном условии: сегодня вечером, в десять часов, ни раньше ни позже, ты не побоишься пойти на риск. Привяжешь лесу к обрывку каната, что будет свисать из двенадцатого люка штирборта «Форели». Леса должна доставать отсюда до твоего тапуйя. А потом спокойно вернешься к себе на судно, загрузишь пирогу — положишь в нее четыре весла, четыре фляги, четыре длинных ножа и мешок с маниоковой мукой [12] Маниоковая мука — мука, приготовленная из клубней маниоки (другие названия: тапиока, кассава), растения семейства молочайных, родом из Южной Америки. В сыром виде клубни (вес их до 10 кг) ядовиты, но при варке или печении яд разрушается. . Затем крепко привяжешь конец лесы к этой пироге. Понял?»

«Моя понял, — ответил черномазый, лукаво подмигивая. — Я согласен, но ты заберешь моего дружка Амелиуса».

«Он же работает на берегу!»

«Это меня не касается… Твоя должен его предупредить».

«Ладно, держи монету!» — сказал я.

И вот Жан-Жан, как вы знаете, сдержал слово. В назначенный час Геркулес выудил пирогу, в которой мы теперь сидим.

— А как же твое обещание? Ведь Амелиуса, или как мы его зовем, Маленького Негра, с нами нет!

— Потерпи, Нотариус. Ты знаешь, честный каторжник всегда держит слово. Уж я расстарался, чтобы его предупредить, и мне повезло. На разгрузке корабля с быками я увидел Шоколада с Кривым и Психа, высокого араба, у которого на виске вытатуирована синяя молния. Они взялись передать Амелиусу что надо — при условии, что их тоже прихватят.

«Ладно, — согласился я. — Встречаемся после полуночи в северной части Крик-Фуйе (Обысканный залив). Кто придет первым, подождет других».