Евгений Спангенберг - Заповедными тропами

Одним словом, совка — крошечная сова, обладающая при этом исключительно привлекательной внешностью. Замечательна она также своим умением корчить уморительные рожи и принимать позы, какие не так уж часто удается наблюдать у других пернатых. Во время дневного сна, например, в яркий солнечный день, вытянется совка во всю длину, плотно прижмет все оперение к телу, и только кисточки ушей торчат у нее вверх, как рожки. В такой позе она благодаря своей покровительственной окраске оперения и неподвижности почти не отличается от древесной коры, а из-за угловатой формы тела кажется каким-то наростом на дереве или сучком. Но присмотритесь хорошенько, постарайтесь увидеть ее физиономию, и вашим глазам представится, ни дать ни взять, маленький своеобразный чертенок, каких иной раз изображают на рисунках. «Рожа» у нее в такие минуты узкая, длинная и препротивная, поднятые вверх уши делают ее еще длиннее, глаза едва заметны, в виде щелочек. А впрочем, птица ли это — быть может, уродливый сучок, и вы, не доверяя глазам, невольно потянетесь к ней рукой, чтобы пощупать непонятный предмет, или попытаетесь дотронуться до него прутиком. И мгновенно древесный сучок, как в сказке, превратится в живую маленькую сову с круглыми оранжевыми глазками, с круглой совиной головой без ушек. Но пока это превращение дойдет до вашего сознания, совочка благополучно улетит и скроется в густой листве стоящего поодаль дерева.

— Вот так сук! — каждый раз усмехался я, десятки раз попадая впросак со спящей на дереве совкой. А что думает в таком случае растерянный мальчуган, впервые столкнувшийся с таким странным существом, это я предоставляю воображению читателя. Во всяком случае я был свидетелем, как один мальчуган, по имени Лаврушка, устанавливая на ветле ловушку на древесного грызуна, увидел в дупле дерева совку и постыдно слетел на землю. Позднее он уверял меня, что видел страшную глазастую кошку, и долго не решался проникнуть в сад, чтобы подобрать свою ловушку.

Все это я пишу для того, чтобы оправдаться перед читателем в своем большом интересе и даже любви к совочкам. Ведь все наши совки — птицы далеко не заурядные, интересные и благодаря своему маленькому росту и спокойному нраву очень приятны и удобны для содержания в неволе. Основываясь на всех этих особенностях и качествах, я и решил достать себе совку и добиться того, чтобы она стала совсем ручной. Достигнуть первого оказалось совсем нетрудно, но второе потребовало много хлопот и времени.

Как раз в ту весну я уезжал на Сырдарью, где в изобилии встречались буланые совки. Они гнездились в садах большинства населенных пунктов, нередко обитали в тугайных зарослях, и я рассчитывал достать их в первые дни после приезда. Но в эту весну совки, видимо, запоздали с прилетом, и первый голос птички я услышал только в начале апреля. Не забуду никогда этого дня, но не потому, что он чем-нибудь отличался от предыдущих дней, а потому, что я в эту весну впервые услышал крик буланой совки, прилета которой я ждал со дня на день.

Помню, ясный и теплый вечер сменился тихой и яркой ночью. Я до конца отстоял на озере вечернюю зорю, стреляя уток. Когда же заря потухла и стало темно, я не спеша побрел знакомой тропинкой к поселку, вслушиваясь в неясные шорохи, в свист крыльев пролетавших в темноте уток.

Вот и домик на краю большого сада. Я достал ключ, отпер дверь, но вместо того, чтобы переступить порог, уселся на ступеньках — жалко было спозаранку ложиться спать, не ощущать чудной весенней ночи. «Но почему до сих пор нет совок, — пришла мне мысль, — ведь весна в полном разгаре?» «Кух… кух… кух… кух», — как будто в ответ на мои мысли долетело до меня с противоположной стороны сада. Помню, ложась спать, я открыл окно и, как соловьиную песню, слушал такой простой и несложный крик буланой совки, а потом так и заснул под эти звуки.

— Дядя Женя, в дупле той ветлы тукалка сидит, — как-то сказал мне сынишка соседа, указывая в глубину сада.

Конечно, я поспешил к тому дереву и спустя две минуты уже держал в руках пойманную буланую совку. К сожалению, это была довольно крупная самка, мне же хотелось иметь маленького самца, но не беда.

Свою пленницу я поместил в просторное дупло дерева, росшего в саду неподалеку от дома. Чтобы внутрь дупла проникало достаточно света, я затянул отверстие металлической сеткой и, стараясь не беспокоить пойманную птичку, приносил ей корм незадолго до вечерних сумерек.

Но что за странность? — у дупла вскоре я ежедневно стал обнаруживать мертвых мышей и более крупных грызунов — молодых полуденных песчанок. Несомненно, эта добыча доставлялась сюда самцом совки, который, вероятно, жил поблизости и навещал свою заключенную подругу. Но почему не видно нигде самца? И с этой мыслью я тщательно осматривал соседние деревья — не торчит ли где-нибудь у ствола отставшая кора или уродливый сук, способный при некоторых обстоятельствах неожиданно превратиться в живую птицу. Но кругом в листве гудели крупные осы — шершни, иной раз тонко свистела маленькая птичка ремез да с плакучих ив капали на землю крупные слезы.

И вот однажды, чтобы привести в порядок дупло, я отогнул в сторону сетку и, всунув в дупло руку, попытался поймать мою пленницу. Испуганная птичка издала только негромкое щелканье своим клювом, но и этого было достаточно: в тот же момент около меня появился самец совки. Несмотря на яркое освещение, он быстро, как ястребенок, сорвался с далеко стоящего крупного дерева и, «козырнув» над самой моей головой, уселся на ближайшую ветку. «Гу-у-у-у… цок, цок, цок», — услышал я угрожающий крик и щелканье, за которыми последовало новое стремительное нападение. Взъерошенное оперение, полураскрытые крылья, круглые оранжевые глаза и беспрерывное щелканье клювом — все это, конечно, могло испугать врага. И если бы совочка была не такая маленькая, а я не такой великан, она бы показалась мне не трогательно смешной, а очень страшной. Птица подлетела ко мне так близко, что, изловчившись, я мог бы схватить ее рукой. Я даже приготовился к этому. Но другая моя рука в это время, подчиняясь могучему справедливому чувству, бесцеремонно отдирала от дерева прибитую сетку.

Несколько секунд спустя, отбросив заржавленную решетку в сторону, я шагал к дому. Вместе с решеткой я отбросил и мысль о содержании в неволе взрослой совки. Прошло две недели, и во многих дуплах и в покинутых сорочьих гнездах появились птенцы совок. И когда в поздние вечерние сумерки мне приходилось проходить через запущенный сад, я часто слышал знакомые мне шепчущие голоса птенчиков.