Альфред Шклярский - Томек ищет Снежного Человека

- Надо рисковать. На всякий случай будьте наготове, - ответил Смуга. Он отложил винтовку в сторону и снял пояс с револьвером, скрытый под тулупом.

- Я пойду с вами, - предложил боцман. - Если они нападут, мои кулаки очень пригодятся.

- Не беспокойтесь, боцман, я как-нибудь и сам справлюсь. Ведь со мной должен идти Пандит Давасарман. Без него мы не поймем ни одного из пастухов.

- Мы будем наготове. В случае предательства отступайте так, чтобы мы могли стрелять по ним, - сказал Вильмовский.

- Томек, становись около меня со своей пушкой, - сказал боцман. - А ты, Удаджалак, со своими людьми скройся за камнями.

Размахивая белым платком, Смуга и Пандит Давасарман сходили вниз по склону. Навстречу им вышли два приземистых пастуха. Переговоры длились довольно долго, но, видимо, вскоре они превратились в дружескую беседу, потому что Смуга угостил пастухов табаком.

Томек во время переговоров наблюдал за парламентариями через бинокль. В изумлении он воскликнул:

- Дядя Смуга достал мешок с золотом, полученный от брата.

- Я догадывался, что он предложит им выкуп... - сказал Вильмовский. - Лишь бы они согласились.

- Ни дать ни взять, а Смуга выйдет из этой экспедиции голый, как турецкий святой, - возмутился боцман.

Парламентарии вежливо распрощались, Смуга и Пандит Давасарман направились к каравану, а пастухи стали спускаться вниз по склону к своим.

- Каковы же результаты переговоров, Ян? - тревожно спросил Вильмовский, когда посланцы, запыхавшись от быстрого хода очутились среди друзей.

- Сейчас мы в этом убедимся, - ответил Смуга. - Они вскоре должны отсюда уйти.

- Они приняли выкуп? - с интересом спросил Томек.

- Приняли. Я им дал двойную сумму по сравнению с обещанной китайскими властями за поимку английских шпионов, - сказал Смуга. - Это для них огромная сумма. Кроме того, я уверил их, что мы едем в священную для всех буддистов Лхасу на поклонение.

- Ты, пожалуй, не станешь уверять, что они тебе поверили? - расхохотался моряк.

- Не знаю, во всяком случае, им пришлось по душе это известие и, получив выкуп, они присягнули на коран, что не будут преследовать нас.

- А они нас не обманут?

- Мусульмане, как правило, не нарушают присяги.

- Уходят, честное слово, уходят! - обрадованно воскликнул Томек.

С чувством облегчения путешественники смотрели вслед уезжавшим пастухам. Только после того, как группа всадников соединилась с пешей группой и они вместе направились к горному хребту, Смуга заявил:

- Теперь мы можем сказать, что совершили сугубо научное путешествие. Я истратил почти все золото, полученное в наследство от моего несчастного брата. Нескольких самородков, оставшихся на дне мешочка, еле-еле хватит нам на то, чтобы оплатить возвращение в Европу.

- Лучше всего будет, если вы и остальное выбросите в пропасть, - сказал боцман. - Слишком многим людям это золото принесло несчастье. Ваш искалеченный брат умер, бедный Аббас, который сохранял для нас ваш депозит, был убит, а его убийца и вор тоже понес жестокое наказание, потом из-за этого золота нам пришлось убить разбойника Наиб Назара и многих молодцов из его банды, а минуту тому назад чуть-чуть не состоялась кровавая стычка с пастухами. Тьфу, мне легче дышится, когда я знаю, что мы опять бедняки.

- Раз никто из нас не опечален потерей богатства, то давайте займемся спасением вьюков с продовольствием, которые вместе с лошадью лежат внизу среди камней, - сказал Смуга с улыбкой. - Ну, кто добровольно спустится туда на веревке?

- Конечно, я, - вызвался Томек. - В этом деле у меня есть некоторый опыт, полученный во время экспедиции.

- Прекрасно. А я буду держать тебя на веревке, - предложил моряк. - Можешь не опасаться.

Пандит Давасарман с интересом слушал беседу белых сагибов. Он смотрел на них с возрастающим удивлением. Ведь они отправились в опасное путешествие для того, чтобы добыть золоте, а теперь радуются, что остались такими же бедняками, как и раньше. Еще в овраге, где находилась заваленная камнями пещера, Пандит Давасарман решил, что после возвращения в Алвар он попросит сестру как-то одарить разочарованных в своих надеждах друзей. Видимо, она охотно это сделает, хотя бы для благородного Томека. Однако, теперь, когда он убедился в их безразличии к богатству, Пандит Давасарман понял, что такой дар мог бы их только обидеть.

Четверо белых друзей, не подозревая о чувствах, которые их поступки возбудили у великодушного индийца, с охотой приступили к делу. При этом они весело шутили, словно забыли о том, что им еще предстоит тяжелое возвращение.

В Тибетском нагорье путешественники очутились через несколько дней. Однако они все еще избегали встреч с людьми, потому что северная часть нагорья, то есть область Джантанг [160], в политическом отношении составляла часть Китайского Туркестана [161]. Быстрыми переходами они направлялись на юго-запад, стремясь как можно скорее очутиться в Тибете. Только там они намеревались нанять проводника, который довел бы их до границы Ладакха.

А проводник был теперь совершенно необходим. Они шли по неизвестной, почти безлюдной и пустынной местности, лишенной растительности. Поиски продовольствия, воды, топлива или корма для лошадей становились тут делом жизни и смерти.

Вечерами, на постоях, Томек часто доставал из подручной сумки карту Тибета и с тоской глядел на мощные реки, берущие начало посреди высоких горных хребтов, со всех сторон окружающих обширное нагорье. Многие реки, стекающие с северных склонов гор, впадали в Тарим. Тарим, в свою очередь, впадал в озере Лобнор, а реки Янгцзы, Хуанхэ, Меконг, Салуин, Мнд и Брамапутра - в далекие океаны. На юге в долинах Инда и Брамапутры сосредоточилась хозяйственная, политическая и религиозная жизнь Тибета. Остальная часть нагорья представляла собой безводную пустыню. Тут и там раскинулись соленые озера [162], вода которых не годилась для питья.

Пустынная и холодная степь встретила караван весьма неприветливо. Иногда летом здесь можно было встретить тибетских кочевников, пасущих овец, лошадей и яков. Тогда по берегам затерянных в пустыне озер и вокруг источников с горячей водой росла редкая, солоноватая, жесткая трава. Она была излюбленным кормом для животных. В эту пору в пустыне появлялись отважные охотники на диких яков. Теперь же приближалась суровая тибетская зима, и только необходимость могла вынудить кочевников идти в грозную для человека и животных страну.

Дикая, безлюдная пустыня, куда зимой не залетали даже птицы, невольно возбуждала тревогу у наших путешественников. Они все чаще вспоминали участь брата Смуги. По этой дороге в одиночестве он пробирался из Китайского Туркестана в Ладакх. Только человек, обладающий безграничной отвагой и решившийся на все, может предпринять столь рискованное путешествие. Можно ли удивляться, что после тяжелого перехода силы оставили его почти у цели путешествия?!