Всеволод Галкин - Врач в пути

В Китае нам предстояло работать в ряде медицинских учреждений: в поликлиниках, больницах, административных органах здравоохранения. Надо было помочь местным врачам провести медицинский осмотр многочисленных групп молодых китайских граждан направлявшихся на учебу в Советский Союз. Нам предстояло не только принять участие в работе отборочных комиссий, но и читать лекции, проводить беседы на санитарно-просветительные темы и в случае необходимости включиться в конкретную лечебную и консультационную деятельность.

Внуковский аэродром. В то время отсюда стартовали самолеты международных авиалиний. Впервые отправляясь за границу, я, сидя в мягких креслах зала ожиданий, с интересом рассматривал окружающих красочные рекламы. Вот и объявление по радио на русском, английском, китайском языках. Проходим на посадку. Изящная стюардесса желает счастливого пути. В салоне нашего самолета, совершающего регулярные рейсы Москва — Пекин, мы знакомимся с нашим попутчиком — молодым китайцем. Он широко улыбается, приветливо поглядывая в нашу сторону, а затем протягивает богато иллюстрированный журнал и предлагает вместе посмотреть его. Вот изображение Великой китайской стены — одного из «чудес света»; причудливой формы архитектурные сооружения: дворцы, пагоды, виадуки; а вот страницы, посвященные древнему искусству Китая: изделия из фарфора, изящные статуэтки, репродукции зарисовок крупнейшего китайского художника Ци Байши — восхитительные изображения зверей, птиц, цветов. Как мы позже узнали, это весьма своеобразный стиль го-хуа. Но древний и современный Китай в этом журнале неотделимы. На цветных вкладках — новые заводы, фабрики, электростанции, больницы, детские сады. Хорошо запомнились многочисленные фотографии, посвященные советско-китайской дружбе. Символическим ее воплощением выглядело изображение группы китайских и советских строителей. Они стояли возле доменной печи, положив друг другу на плечи натруженные руки. Рабочие, по-видимому, закончили большую совместную работу и радовались общему успеху. А вот советский врач-педиатр и улыбающаяся китаянка с выздоровевшим мальчиком.

Наш спутник убежденно заявляет: «Советский Союз — очень хорошо!» Молодой человек весьма вежлив, общителен и разговорчив. Производит приятное впечатление: аккуратно одет в стандартный китайский темно-синий костюм (застегнутый наглухо китель с отложным воротником, брюки навыпуск), черные ботинки.

По-русски изъясняется вполне удовлетворительно. Сообщает, что учился в Москве, получил диплом инженера («Москва — очень хорошо!»), теперь едет домой. «Мы сильнее всех империалистов», — изрекает он, улыбаясь. Мы тоже улыбаемся, киваем. Несмотря на то, что в Москве в то время было много китайцев, разговаривать с ними до этого мне как-то не приходилось…

Перелет от Москвы до Пекина занял около 30 часов. Однако многообразие впечатлений, частая смена обстановки не давали почувствовать усталости. В Иркутске заночевали. Это было мое второе посещение столицы Восточной Сибири со времени работы в Жигалово. Здесь после короткой таможенной процедуры пересели в самолет китайской авиакомпании «Миньханьцзюй».

Поднимаемся по трапу в салон самолета. Пассажиров приветствуют пилоты: один из них китаец, а другой — наш соотечественник, пилот-инструктор. Разговорившись с ним, мы выяснили, что он обучил уже нескольких пилотов из авиакомпании «Миньханьцзюй». «Способные ребята», — говорит инструктор.

Экипаж самолета — в светло-серой форме без знаков различия — вежлив и предупредителен. Каждому пассажиру вручаются веер и хлопушка для уничтожения мух. Стюардесса на ломаном русском языке, улыбаясь предупредила, что курить при взлете и посадке нельзя, и объяснила назначение ремней у кресла. Короткая остановка в Улан-Баторе. Аэродром столицы МНР расположился среди полей ароматных трав. Едим вкусные жареные колбаски и пьем кумыс, а потом летим дальше на юг. И вот мы уже над территорией Китая: внизу каменистое плато северной части страны. В иллюминаторы светит яркое, жгучее солнце.

В салоне нашего самолета становится жарко. Почти непрерывно обмахиваюсь веером, пиджак снят, ворот расстегнут, но это не спасает от духоты. Вдруг наш сосед, китайский инженер, проявляет непонятное беспокойство. Долго провожает взглядом что-то на стене самолета, потом хватает хлопушку, укрепленную на бамбуковой палке, и, придерживаясь за спинки кресел, крадется вперед, где у кабины пилотов вьется одинокая муха. Хлопок — и торжествующий сосед приносит «трофей». Пассажиры-китайцы одобрительно улыбаются. «Муха — нехорошо, — разъясняет наш попутчик, — ее нужно убить».

Забегая вперед, скажу, что в Китае мы встретились с широким движением за полное уничтожение мух, комаров, крыс и воробьев. Это мероприятие называлось «движением против четырех зол». Местные власти призывали каждого гражданина КНР лично уничтожить как можно больше комаров, мух, воробьев и крыс.

Уничтожение «четырех видов вредителей» началось в 1956 году и было рассчитано на 12 лет. Это мероприятие нашло отражение в официальном документе — Проекте основных положений развития сельского хозяйства на 1956–1967 годы — и всячески пропагандировалось. К войне с мухами, крысами, комарами и воробьями были привлечены огромные массы народа: взрослые, дети, старики. «Трофеи каждого тщательно учитывались: школьники приносили учителям коробочки с пойманными мухами, и те подводили итоги в специальных отчетах; крестьяне собирали крысиные хвостики, чтобы доказать свое участие в уничтожении грызунов.

Безусловно, активное участие населения в борьбе с комарами, крысами, мухами — дело полезное. Только за один год (1956) в КНР, по официальным данным, было уничтожено 127 миллионов крыс и мышей [1] Е. А. Смирнов-Каменский. Два года в Китае. Ставрополь, 1959, с. 182. .

Иначе, однако, обернулось дело с уничтожением воробьев. Это «санитарное мероприятие» настолько увеличило число насекомых-вредителей, что убытки во много раз превысили стоимость зерна, которое склевывали безобидные птички.

Самолет снижается над пекинским аэродромом, путь окончен. Тепло прощаемся с Чэном — так зовут нашего спутника.

Входят китайские пограничники. «Пожалуйста, ваши паспорта», — говорят они. Отдаем паспорта и по трапу выходим на древнюю землю Китая.

Сразу же попадаем в непривычную обстановку. Высокая температура воздуха, особый запах и своеобразный вид зданий. Жарко и влажно. В гамме запахов — от тонкого аромата сандалового дерева, из которого сделан китайский веер, до грубого «бензинового духа» — преобладает или даже царит густой запах поджаренного соевого масла. Какие-то породы южных миниатюрных деревьев окружили сравнительно небольшую площадку аэродрома. Постройки по периметру поля — национальной архитектуры, с вогнутыми крышами — выглядят экзотически. Всюду видны многочисленные плакаты, вывески с непривычными для нашего взора иероглифами. По радио разносятся своеобразные мелодии; слышны китайская речь, выкрики служащих аэропорта, рев моторов. Все это сначала несколько оглушает.