Василий Пасецкий - В погоне за тайной века

«Помни, что я жить и дышать буду тобой, следственно, от твоей жизни будет зависеть и моя собственная… Я весь твой, я дал слово и не хочу быть ничьим кроме тебя, свидетель этому бог…»

Почему разбилась эта любовь и почему Михаил Францевич с его щедрым сердцем остался навсегда одиноким?.. По-видимому, на эти вопросы не найти ответа, пока не будут обнаружены пропавшие тетради дневников Рейнеке или новые его письма к любимой…

Лет через пять он встретил девушку, которая была близка его сердцу. Михаил Францевич сделал предложение, но оказалось, что его избранница уже была помолвлена. А годы между тем уходили, и он так и остался холостяком…

Рейнеке любил книги, живопись, музыку. Он бывал на петербургских литературных вечерах, посещал выставки в Академии художеств, нередко заглядывал в мастерскую к скульптору Клодту и знакомился с его новыми работами. В дневнике его имеется запись о том, что «нельзя любить отчизну, не любя родного языка».

Михаил Рейнеке внимательно следил за успехами русских землеописателей и мореходов.

Рейнеке был одним из тех, кто стоял у колыбели Русского географического общества. То, что он не был объявлен членом-учредителем общества, объясняется его плохими отношениями со всесильным начальником морского штаба. В одной из бесед с Врангелем, которому Рейнеке доказывал необходимость издания записок Общества на русском языке, Фердинанд Петрович откровенно признался, что, по мнению Ф. П. Литке, его не следует приглашать в число членов-учредителей, так как это «послужит ко вреду службы» Рейнеке «по отношениям к Меньшикову». [313] ЦГАВМФ, ф. 1166, оп. 1, д. 10, л. 28.

Михаил Францевич был одним из руководителей отделения математической географии Общества. Заслуги Рейнеке перед наукой были высоко оценены в отчете Русского географического общества за 1859 год, в котором отмечалось, что Михаил Францевич, «проведя всю жизнь свою в неусыпных и в высшей степени добросовестных трудах, оказал неоценимые услуги русской гидрографии». В Рейнеке Общество видело выдающегося «своего деятеля», которым Россия «по справедливости будет всегда гордиться». «Съемка Белого моря… превосходный атлас его, заслуживший справедливое уважение всех гидрографов, карты Балтийского моря, „Гидрографическое описание Северного берега России“, удостоенное полной Демидовской премии, — вот главные, драгоценные памятники», которые Рейнеке «оставил после себя в науке». [314] Вестник Русского географического общества, ч. XXVIII, СПб., 1860, стр. 8–9.

Круг знакомых и друзей Рейнеке очень обширен. Среди них ученые — Бэр, Гумбольдт, Кеппен, Купфер, Ленц, Струве, моряки и путешественники — Нахимов, Врангель, Рикорд, Крузенштерн, Путятин, Романов, Матюшкин, Ивашинцев, Анжу, Пущин, Кашеваров и, наконец, Литке, близкий товарищ по Архангельску и Петербургу… Но самые крепкие узы морского братства и единомыслия связывали его с человеком, который находился за многие тысячи верст от Петербурга и Балтийского моря.

Занятый путешествиями и служебными обязанностями, Рейнеке продолжал интересоваться судьбой своего друга Николая Бестужева, который вместе с братом Михаилом в сентябре 1839 года вышел из тюрьмы и отправился на поселение в Селенгинск. Вскоре он получил от них подарок. То был складной нож с двумя лезвиями, который собственноручно изготовил для своего друга Николай Бестужев. Его привез случайно оказавшийся в Селенгинске и направлявшийся в Петербург офицер. Его рассказ взволновал Михаила Францевича до глубины души. Уже более пятнадцати лет он не видел Николая Александровича. Он живо помнил их встречи и беседы, споры и мечты о далеких странствиях в полярные страны. И день, когда он получил подарок, был праздником в его одинокой жизни моряка-ученого… Николай Бестужев, брат его Михаил и те, что томились на поселении в различных местах Сибири, были близки ему своими мыслями, надеждами и огорчениями.

Он не раз горевал «о бедном, бесполезном состоянии нашего флота, и вообще об бедствиях России по неумению ею править». Он писал: «Согласен с предвещанием, что она при этом состоянии дел не удержится долее 5–10 лет». [315] ЦГАВМФ, ф. 1166, оп. 1, д. 10, л. 2.

Рейнеке сокрушался о том, что царь и его сановники тратят сотни тысяч рублей на развлечения. «Ужели в России так мало своих нужд на дело, — отмечал он в дневнике, — что можно бросать деньги, сдираемые с бедных русских, на прихоти русских негодяев вельмож-космополитов! Это меня бесит! Да! Век наш есть век Людовика XV. Кому-то придется быть XVI и будет ли у нас Наполеон! Эта мысль родилась во мне уже давно!». [316] Там же, л. 4.

Глубокое возмущение вызывает у моряка тот факт, что царь, погрязший в «беспутной роскоши», отказывает «до времени» в отпуске средств для снаряжения кругосветной экспедиции, о которой хлопотал адмирал К. В. Путятин.

«И так все рушилось! — записывает в дневнике Рейнеке 23 февраля 1844 года. — Боже мой! Ужели Россия должна страдать от самодержавия. Бедный флот ее не имеет средств пробудить дух. Надежда на обещание Меньшикова — послать на 1845 год судно кругом света — еще греет душу. Но состоится ли это? Нет! Россия падает». [317] Там же.

Рейнеке возмущает бездеятельность царского правительства в исследовании морей и дальних пределов России. Он откровенно пишет о том, что сановники, включая начальника морского штаба Меньшикова, преследуют науку на флоте, не отпускают средств на издание трудов экспедиций, талантливых книг морских офицеров, на гравировку карт, тратя при этом тысячи на публикацию никому не нужных сочинений фаворитов и льстецов. Михаил Францевич с горечью видит утрату интереса со стороны правительственных кругов к Русской Америке и Камчатке. Как некогда декабристы — Рылеев, Завалишин и Романов, он отстаивает необходимость укрепления позиций России в этих дальних, но дорогих отечеству областях. Рейнеке возмущен утратой колонии Росс в Калифорнии и уступками в пользу иностранцев со стороны Российско-Американской компании. Чувство тревоги вызывают у него сообщения о проникновении иностранцев в восточные земли России.

«В разговоре о колониях, — записывает Рейнеке в дневнике, — узнал я от Литке, что на Анадыре поселились североамериканцы и в торговле с чукчами находят выгоду. На это жаловались правительству наши промышленники Барановской артели, поселенные там лет за 50. Правительство поручило исправнику того округа выгнать американцев. Но как и чем тот исполнит это?.. Странно! Мы не находим выгод во владении Камчаткою, а пришельцы издалека селятся там, конечно, не в наклад себе. Бедная Русь!» [318] ЦГАВМФ, ф. 1166, оп. 1, д. 10, л. 18.

Рейнеке неоднократно возмущался тем, что царское правительство препятствует развитию отечественной промышленности и торговли, предоставляя при этом льготы иностранцам.