Петр Перминов - Улыбка сфинкса

Жизнь египетского феллаха всегда была трудной. Одна из основных его проблем — нехватка земли.

После ввода в строй Асуанской плотины площадь обрабатываемых земель увеличилась примерно на треть, однако еще более быстрыми темпами растет население страны. За последние четверть века оно удвоилось.

В настоящее время Египет не в состоянии прокормить себя и импортирует 70 % продуктов питания из-за рубежа. Программы «продовольственной безопасности», выдвинутые в рамках инфитаха, оказались неэффективными главным образом потому, что местный и иностранный частный капитал не проявляют в них заинтересованности. Государственных же аграрно-промышленных комплексов, сооружение которых началось во времена Насера, во-первых, немного, а во-вторых, их рентабельность в связи с несовершенством управления оставляет желать лучшего.

Рост интенсивности сельскохозяйственного производства тормозит и обстановка, сложившаяся в египетской деревне. Аграрные реформы Насера несколько приглушили социальные контрасты, но тем не менее 52 % доходов в сфере сельского хозяйства присваивается средними и крупными землевладельцами, в численном отношении составляющими не более 1/ 5сельского населения. Этому способствовали и принятые в период правления Садата законы, серьезно подорвавшие прогрессивные завоевания 60-х годов. Конфискованные земельные угодья возвращались прежним владельцам, неоднократно повышалась арендная плата.

По данным официальной статистики, сегодня основную массу египетских феллахов составляют безземельные и малоземельные крестьяне. Чтобы как-то сводить концы с концами, им ничего не остается, как арендовать землю у крупных землевладельцев.

Вот на какие размышления навел нас короткий разговор с египетским феллахом. Ахмед проводил нас до обочины дороги, где в тени густых деревьев раскинулся небольшой крестьянский рынок. На повозках и грубо сколоченных деревянных помостах разложены всевозможные овощи и фрукты: помидоры, палочки сахарного тростника, зелень, манго, виноград, баклажаны. И конечно же душистые исмаилийские дыни и арбузы. По поводу появления арбузов в Египте существует легенда, которую записал еще Порфирий Успенский со слов одного из своих многочисленных египетских собеседников:

«В Египте в незапамятные времена один мудрый и добрый фараон призвал к себе своих советников для рассуждения о государственных делах. В палату, где они сидели, внезапно вполз огромный змей и, приблизившись к фараону, смотрел на него с умилением и печалью и кивал головой, как кланяются люди. Фараон обратился к волхвам и сказал: „Узнайте, чего просит у меня этот ползец?“ Волхвы по движению взгляда его угадали, что он заклинателями змей лишен самки и просит возвратить ее. Когда они истолковали немое прошение змея, фараон приказал им немедленно созвать всех заклинателей змей. Они пришли с пойманными змеями и начали показывать их поодиночке. Проситель, как только увидел свою самку, свистнул от радости, и она была возвращена ему. Спустя несколько дней у фараона опять собрался совет, и в палату вполз тот же змей. Приблизившись к царю, он положил на колено ему одно черное семя как дань благодарности и скрылся. Фараон приказал тотчас посадить это семя и тщательно беречь и поливать росток, какой выйдет из него. Вырос большой арбуз. Фараон, желая знать, не вреден ли сей овощ, велел отыскать в столице человека, который решился бы съесть его, получив предварительно богатый дар в обеспечение своего семейства. Искомый нашелся. Когда привели его к царю и предложили ему вкусить от плода, открытого змеем, он сказал: „Сто лет я прожил на этом свете и еще столько мне уже жить не можно, придет время, когда изнемогут мои силы и я склонюсь к матери-земле. Предваряя это время, охотно повинуюсь воле царя“. Волхвы разрезали арбуз священным ножом. Красота его восхитила всех. Самоотверженный старец съел ломоть арбуза, попросил другой, вымолил и третий и зарумянился. Все к нему с вопросами, и всем он отвечает: „Вкусно, сладко, благовонно, вся кровь во мне играет, другие сто лет я проживу, еще бы ломтик, волхвы“. Но мудрые волхвы отложили опять до другого дня. С рассветом старик пробудился и стал бодрее и свежее против прежнего. В час обеда ему подали остальную часть арбуза, и он съел ее, благодаря бога и радуясь. Так мудрецы при посредстве немудрого человека узнали новое полезное и сладкое яство. Фараон, одарив старика, приказал посадить все семена, из них выросли прекрасные арбузы» {77} 77 Первое путешествие в Синайский монастырь в 1845 году архимандрита Порфирия Успенского. СПб., 1856, с. 315–316. .

Легенда окончена. Включаем первую скорость, медленно переползаем шаткий мост, поворачиваем направо — и перед нами на дорожном указателе надпись: «Исмаилия».

Каждый из городов, расположенных вдоль канала, имеет собственное лицо. Порт-Саид — грандиозное, многоязыкое, суетливое и шумное торжище, Суэц — порт-труженик, Исмаилия — столица Суэцкого канала.

Как и положено столице, Исмаилия — самый красивый из городов приканальной зоны. Исторически Исмаилия складывалась как город служащих, разрастаясь вокруг административных учреждений Суэцкого канала. Судя по старым путеводителям, в начале 70-х годов прошлого века из 5,5 тыс. жителей Исмаилии около 3 тыс. составляли европейцы, в основном служащие Всемирной компании морского Суэцкого канала.

И сегодня каждый второй исмаилиец так или иначе связан с Суэцким каналом. На берегу этого пресноводного канала, пересекающего весь город и соединенного шлюзом с оз. Тимсах, расположился целый комплекс современных административных зданий.

Широкое шоссе, по обеим сторонам которого тянутся финиковые пальмы, ведет к морскому клубу администрации Суэцкого канала. В жаркие дни немало исмаилийцев приезжают сюда отдохнуть. Разноцветные зонтики, защищающие от прямых палящих лучей солнца, воткнуты прямо в жесткую выцветшую траву. Под ними привольно могут расположиться целые семейства.

Впереди виден канал и западная оконечность оз. Тимсах, а вдали — врезавшийся в озеро мыс, густо усаженный пальмами. Темно-бурая вода канала слегка рябит под порывами свежего ветра. У обрывистого противоположного берега стоит грузная японская драга.

Суэцкий канал — весьма своеобразен. Когда попадаешь сюда впервые, невольно обращаешь внимание на то, что вода в нем вровень с уровнем берега. Канал производит впечатление гигантской, наполненной до краев канавы. Кажется, малейшая волна — и вода выплеснется через край в серый прибрежный песок. Входя в воду, замечаешь микроскопические взвеси. Песок, постоянно поднимающийся со дна, мутит воду, делает ее темно-коричневой. Купаться в канале лучше всего тогда, когда пройдет караван судов и вода, отстоявшись, просветлеет. Очень занятно наблюдать за прохождением по каналу больших океанских кораблей. Возникает иллюзия, что они идут прямо по пустыне. Вот движется большой греческий сухогруз. Его обшарпанные борта высоко поднимаются над уровнем канала. Несколько матросов, стоящих около борта, одеты во что попало. На веревке, протянутой от капитанской рубки, сушатся тряпки, матросское исподнее. За сухогрузом через 200–250 м следует нарядный, белоснежный туристский теплоход под французским флагом, за ним — танкер, потом еще сухогруз… Вереница кораблей постепенно исчезает за зеленой рощицей слева от клуба. Через 4–5 часов караван будет в Порт-Саиде, а затем в бескрайних просторах Средиземноморья.