Петр Перминов - Улыбка сфинкса

Для выполнения черной работы у него всегда под рукой несколько человек, готовых выполнить любое поручение за мизерную плату. Называют они его не иначе, как пашой или беем, подчеркивая тем самым существующую между ними разницу в социальном статусе.

В домах попроще бавваб, как правило, выполняет роль прислуги. Часто можно наблюдать такую картину: с балкона 3-го или 4-го этажа мать семейства, одетая в традиционное черное платье, дает поручение баввабу сбегать в овощную лавку или в уличную гладильню (работают в них, кстати, в основном мужчины). Когда поручение выполнено, с балкона на длинной веревке спускается корзина, куда бавваб и кладет овощи или выглаженное белье.

Баввабами в Каире служат, как правило, нубийцы, или «саиди», которых сразу узнаешь по высокому росту, гордой осанке и темному цвету кожи.

Место бавваба даже в скромном доме — недостижимая мечта для большинства вчерашних феллахов. Журналист Хусни Абдель Муаты, автор вышедшей в 1972 г. в Капре книги очерков «Приключения журналиста на дне общества», подробно описывает действующие в египетской столице нелегальные «биржи труда», на которых предприимчивые мошенники «трудоустраивают» молодых здоровых крестьянских парней прислугой в «приличные семьи» за 25–30 пиастров в день.

Многие исследователи современного Египта, глубоко изучившие условия жизни сельских мигрантов, считают естественным, что эти отвергнутые обществом люди рано или поздно приходят к игнорированию законов общества, в котором они живут. Каирский социолог Бахира Мухтар в статье, опубликованной в газете «Аль-Ахрам» 5 февраля 1979 г., утверждает, что немалая часть осевших в Каире вчерашних феллахов рано или поздно совершают уголовные преступления, вплоть до убийств. Чрезвычайно велик среди них процент наркоманов. Цель этих преступлений одна: раздобыть хотя бы немного денег на кусок хлеба для себя и для своей семьи, поскольку около 60 % феллахов приезжают в столицу с семьями.

Мы перечислили далеко не все из тех сложных проблем, которые встают сегодня перед Каиром и Египтом в целом. Однако, думается, и их вполне достаточно для того, чтобы понять, что проблемы эти носят чрезвычайно серьезный характер.

У кинематографистов есть такое выражение — «стереотип зрительного ряда». Так называют кадры, которые ассоциируются у зрителя с каким-то определенным событием, местом или эпохой. Скажем, нужно показать, что действие фильма происходит в Париже, — и на экране возникает изящная ажурная Эйфелева башня, в Лондоне — Вестминстерский дворец с Биг-Беном, в Нью-Йорке — панорама Манхеттена со столпившимися на нем небоскребами.

Для Каира таким стереотипом, своеобразной «визитной карточкой» города служит вид, открывающийся с каменного моста, соединяющего административный центр города с о-вом Гезира. Спокойный, подсвеченный синевой Нил, стройные, белоснежные силуэты современных отелей «Меридиан», «Найл-Хилтон», округлый корпус министерства информации, а между ними — контуры многоэтажных административных и жилых зданий из серобежевого песчаника, расположившихся вдоль протянувшихся на 50 км гранитных набережных Нила. Хорош и сам мост, подъезды к которому стережет четверка львов, равнодушно взирающих на нескончаемый поток автомобилей.

Именно таким Каир знаком миллионам людей по красочным туристическим открыткам, глянцевым обложкам рекламных изданий и альбомов. Однако этот парадный фасад — лишь один из ликов бесконечно разнообразного города, живущего насыщенной и интенсивной, но противоречивой жизнью.

Каир многогранен. Он весь соткан из контрастов. Неимоверная бедность — и бесстыдно выставленное напоказ богатство. Невежество — и три крупнейших в арабском мире университета (Каирский, Айн-Шамский и Аль-Азхар), строгая красота древних памятников — и пошлая безвкусица навязчивой рекламы.

Поздним вечером его улицы расцвечиваются тысячами неоновых реклам. Ночь скрывает мусор на тротуарах, облупившуюся штукатурку стен. Центральные улицы — Каср ан-Нил, Шериф-паша, Имад эд-Дин производят впечатление огромной торговой ярмарки. Сотни частных магазинчиков, или, как их здесь называют на парижский манер, «бутиков», сияют яркими витринами, в которых выставлено все, что можно увидеть в больших европейских городах. За дымчатыми полароидными стеклами «Бутик Мухаммед» поблескивают хромированные бока современных японских магнитофонов, бесчисленные антикварные лавочки предлагают ампирные кресла, туалетные столики и козетки. На мраморных подоконниках цветочных магазинов стоят букеты бархатных, с каплями воды на лепестках роз. Если к этому добавить сотни застывших по обе стороны улиц автомобилей, то невольно складывается впечатление о благоденствии и достатке жителей «великого и пресловутого града Египта», как назвал Каир Василий Григорович-Барский.

Однако это впечатление неверно.

Каир — как лабиринт. Вы идете по его улицам и не знаете, что ждет вас за углом: нарядный проспект или замусоренный проулок. Сверните в любой переулок с улицы Каср ан-Нил — и перед вами убогие, давно не ремонтировавшиеся дома, неказистые лавчонки, у входов в которые с раннего утра выстраиваются длинные очереди женщин и детей. Они стоят часами, чтобы купить лишь пачку дешевого, перемолотого в пыль черного чая да кусок брынзы — все, что может позволить себе простая египетская семья.

Нелегко выделить самые существенные черты в облике этого города. Пожалуй, основное из того, что не стирается с течением времени, — ощущение постоянного движения в этом огромном человеческом муравейнике. Движение автомобилей по узким каирским улочкам, их нетерпеливое разноголосое гудение, безостановочно катящиеся толпы пешеходов, с раннего утра до поздней ночи заполняющих каирские улочки, — все это удивительным образом уживается с типично восточной флегматичностью. Толпа бурлит, а каждый отдельный прохожий вроде бы никуда и не спешит; он добродушен и нетороплив. Каирец с улыбкой уступит дорогу, с готовностью остановится, чтобы объяснить, как пройти по городу, а то и проводит вас.

Каир — как оборотень. Перед туристом он один, перед заезжим бизнесменом — другой, перед феллахом, бежавшим в столицу из родной деревни в поисках лучшей доли, — третий.

Пять раз в день — с первым лучом восходящего солнца до наступления ночной темноты — с минаретов его 20 тыс. мечетей репродукторы разносят заунывные азаны — призывы к пяти ежедневным обязательным для мусульман молитвам. В пятничных проповедях хатыбы не устают призывать к воздержанию и строгому выполнению канонов мусульманской морали. В последние годы в египетском парламенте все настойчивее раздаются требования изменить действующее законодательство с учетом норм шариата, согласно которым ворам отрубают руки, а женщину, уличенную в прелюбодеянии, забрасывают камнями. В 1979 г. египетский парламент принял поправку к конституции, провозгласившую шариат основой законодательства, а несколько ранее принял закон, запрещающий продажу спиртных напитков в публичных местах. Однако вино по-прежнему продается везде, за исключением разве лишь районов, примыкающих к Аль-Азхару, а ворам пока никто рук не отрубал.