Людмила Шапошникова - По Южной Индии

Когда-то в одной из книг об английской колониальной империи я увидела такой снимок: под сводами высокого зала на кресле-троне восседает хайдарабадский низам в высокой белоснежной чалме. Драгоценные камни украшают его одежду. По левую и правую руку низама стоят придворные. Их мундиры и сюртуки блещут драгоценностями и замысловатыми украшениями. Лица подобострастно повернуты к повелителю. Дословно не помню, что было написано под этим снимком, но приблизительно это звучало так: могущественный потомок Великих Моголов со своей блестящей свитой. Все выглядело действительно очень внушительно. Книга, кажется, была издана году в 1918–1919.

А теперь, много лет спустя, на одной из тихих улиц Хайдарабада, расположенной по соседству с главной магистралью Абид-роуд, я увидела человека. Он был небольшого роста, неверная старческая походка выдавала его преклонный возраст. Человек был одет в поношенное ширвани, из-под несвежих измятых широких брюк-паджамы виднелись стоптанные туфли, на голове красовалась темно-красная высокая феска, которую обычно носят хайдарабадские мусульмане. С невыразительного и незапоминающегося, изрезанного морщинами лица смотрели подслеповатые тусклые глаза. Человек медленно прогуливался около вычурных ворот. Это был генерал-лейтенант, его высочество Асаф Джах Музаффар-уль-Мульк Вал Мамалик Низам-уль-Мульк Низам-уд-Даула Наваб Мир сэр Усман Али-хан Бахадур, Фатех Джанг, верный союзник британского правительства, низам VII Хайдарабада. Я не могла найти ничего общего между ним и тем, кто был изображен на снимке в английской книге. Я пристально разглядывала этого жалкого носителя пышного титула, бывшего властителя огромного княжества. Низам посмотрел в мою сторону и недовольно отвернулся. Очевидно, на его взгляд, я была только ничтожной женщиной, которой не пристало так бесстыдно разглядывать чужих мужчин, а тем более его высочество, считавшееся первым после Аллаха. Я, естественно, так о себе не думала и не хотела упускать случая получше разглядеть последнего Могола, чья жизнь была окружена целым сонмом легенд. Но, увидев живого низама, я поняла, что многие легенды не имели под собой реального основания, а некоторые были и справедливыми.

Могол сказочно богат и удивительно скуп. Поношенное ширвани и стоптанные туфли говорили сами за себя. В гараже низама стоят новейших марок блистающие лаком и никелем «роллс-ройсы», «паккарды», «кадиллаки». Но сам он ездит на замызганном «форде» образца 1934 года. Многочисленные дворцовые слуги живут впроголодь, и охрана сверкает босыми пятками. Страсть к бессмысленному накоплению гложет душу Могола. Копить деньги и драгоценности, безделушки и одежду, дома и автомобили. Забрать в свои жадные руки все, что может дать этот мир, не выпускать ничего, не давать другим и даже не пользоваться самому.

Род седьмого низама Усман Али-хана ведет свое начало от властительного Асаф Джаха, наместника Декана при имраторе Аурангзебе. Говорят, Асаф Джах состоял в каких-то дальних родственных отношениях с императором, поэтому низамы всегда причисляли себя к могольской династии.

Седьмой низам появился на свет в 1884 году. Его воспитание было поручено англичанину сэру Бриану Гертону. Сэр Бриан заботливо формировал вкусы и наклонности своего владетельного воспитанника. Традиционная лакейская преданность дома низамов своим заморским хозяевам, уже с детства заложенная в Усман Али-хане, прекрасно дополнялись системой английского образования. В 1911 году, после смерти низама VI Махбуб Али-хана, Усман Али-хан занял трон княжества.

Круг интересов и занятий молодого низама был весьма обширен. Первым серьезным его увлечением была английская фирма «Джон Бартон и К°». Фирма шила на низама. Поношенные ширвани еще не были в моде, и портные от Джона Бартона присылали во дворец «сарапа» [4] Сарапа — старинная верхняя одежда мужчин-мусульман, напоминающая кафтан. , украшенные драгоценностями. Самыми дорогими были четыре «сарапа»: одна — расшитая жемчугом, другая — изумрудами, третья ― бриллиантами, четвертая — рубинами. Расточительность молодого правителя вызывала тревогу во дворце.

Затем в залах дворца, пугая правоверных мусульман, загремел американский джаз. На танцевальных вечерах присутствовали английский резидент, колониальные чиновники и заезжие иностранцы.

Устав от танцев, Усман Али-хан стал проводить свой досуг за бутылкой. Возможно, вино способствовало его очередному увлечению — писанию газелей. В 1920 году вышла книга его стихов. Имя низама, писанное золотом, сверкало на положке. Пожалуй, красивый переплет был самой ценной частью книги. Стихи же были плохие и подражательные. В них он пытался воспеть самого себя.

Однако стихи — увлечение временное, зато женщины — постоянное.

По обычаю правоверных мусульман, Усман Али-хан имеет четырех законных жен. По обычаю, поддерживаемому им самим, в его гареме были 42 официальные любовницы — бегум. Самая любимая — Лейла-бегум — индуска по происхождению. Она родила низаму семь детей в дополнение к его законным. Но это — цифры официальные. На самом же деле гарем не имел границ. Говорят, в лучшие времена в нем было около трехсот наложниц. Женщины попадали туда разными путями. Лейлу-бегум, например, его высочество увидел из окна дворца, влюбился и приказал привести. Угодливые прислужники высматривали в городе красивых девушек и нашептывали о них низаму. «Взять во дворец», — следовало короткое распоряжение. Кто смел перечить наместнику Аллаха, кто мог заступиться за несчастных?..

Мать низама, Зехра-бегум, держала целый штат прислужниц. Это были молодые девушки, родившиеся и воспитанные во дворце. Их называли хана-заде. Каждый год в день рождения сына чадолюбивая матушка выбирала из своих прислужниц самую красивую. Разодетый в праздничные одежды дрожащий живой подарок представал пред очами повелителя. А через несколько дней надоевшая игрушка отправлялась на женскую половину дома — зинану.

Имея такие «благоприятные» возможности, семейство Усман Али-хана быстро росло. У него 33 официальных и законных дочери и сына и 46 внуков. Подсчитать число незаконных детей очень трудно. Восемь сыновей женаты, и к семье прибавилось их 16 жен. Более тысячи слуг обслуживают нужды огромной семьи. Однако самая сильная любовь низами отдана не семье и наложницам, а огромному богатству, накопленному поколениями шести предыдущих правителей. Столетия беспощадного угнетения и грабежа народа выкристаллизовались драгоценными камнями и застыли мертвым блеском золота.