Джонатан Свифт - Путешествия Лемюэля Гулливера

Когда-то неподалеку от усадьбы у него была хорошая водяная мельница, расположенная у большой реки. Мельница отлично обслуживала как его хозяйство, так и хозяйства всех его арендаторов. Около семи лет тому назад к нему явилась компания прожектёров с предложением разобрать эту мельницу и построить новую на склоне горы. На вершине горы они брались вырыть длинный канал, который будет служить водохранилищем. Воду в канал предполагалось накачивать особыми насосами. По их мнению, вода, подвергаясь на вершине горы усиленному действию ветра и свежего воздуха, должна быть гораздо более способной к движению, чем в реке, текущей по ровной местности; кроме того, низвергаясь сверху, вода приобретает вдвое больше силы, и потому мельница будет работать вдвое быстрей, чем раньше. Как раз в это время его отношения с двором несколько пошатнулись. Желая исправить их, он, по настоянию друзей, принял предложение компании. После двухлетних работ, на которых было занято свыше ста человек, предприятие развалилось. Прожектёры скрылись, свалив всю вину на него. С тех пор они постоянно издеваются над ним и подбивают других проделать такой же эксперимент, с таким же ручательством за успех.

Спустя несколько дней мы возвратились в город.

Его превосходительство пользовался в академии дурной репутацией. Поэтому он не счел удобным сопровождать меня сам и поручил это одному своему другу. Мой хозяин отрекомендовал меня как человека, увлекающегося проектами, весьма любознательного и легковерного, что, впрочем, было недалеко от истины, ибо в молодости я был большим прожектёром.

Автор осматривает Великую академию в Лагадо. Подробное описание академии. Науки и искусства, которыми занимаются профессора.

Академия занимает ряд заброшенных домов по обеим сторонам улицы, которые были приобретены и приспособлены для ее работ.

Президент встретил меня весьма приветливо, и я провел в академии немало дней. В каждой комнате помещался один или несколько прожектёров, и, сколько помнится, я побывал не меньше чем в пятистах комнатах.

Первый ученый, которого я посетил, был тощий человек с закопченным лицом и руками; его платье, рубаха и кожа были такого же цвета, а длинные всклокоченные волосы и борода местами были опалены. Восемь лет он разрабатывал проект извлечения из огурцов солнечных лучей. Эти лучи он намеревался собирать в герметически закупоренные склянки, чтобы в случае холодного и дождливого лета обогревать ими воздух. Он выразил уверенность, что через восемь лет сможет поставлять по умеренной цене солнечный свет для губернаторских садов. Но он жаловался, что запасы его невелики, и просил меня дать ему что-нибудь в поощрение его изобретательности, тем более что огурцы в то время года были очень дороги. Я сделал ему маленький подарок из денег, которыми предусмотрительно снабдил меня мой хозяин. Его превосходительству был хорошо известен обычай ученых выпрашивать у каждого посетителя какую-нибудь подачку.

Там же я увидел другого ученого, пытавшегося превратить лед в порох путем пережигания его на сильном огне. Он же показал мне написанное им исследование о ковкости пламени, которое он собирался опубликовать.

Там был также весьма изобретательный архитектор, придумавший новый способ постройки домов. Постройка должна была начинаться с крыши и кончаться фундаментом. Он оправдывал мне этот способ ссылкой на приемы двух мудрых насекомых – пчелы и паука.

Там был слепорожденный. Несколько слепых учеников занимались под его руководством смешиванием красок для живописцев. Профессор учил их распознавать цвета при помощи обоняния и осязания. К сожалению, они не особенно удачно справлялись со своей задачей, да и сам профессор постоянно совершал ошибки. Ученый этот пользуется большим уважением своих собратьев.

В другой комнате мне доставил большое удовольствие прожектёр, открывший способ пахать землю при помощи свиней. Этот способ должен был избавить земледельцев от расходов на плуги, рабочий скот и рабочих. Изобретение заключается в следующем. На акре земли вы закапываете на глубине восьми дюймов с промежутками в шесть дюймов жёлуди, финики, каштаны и другие плоды и овощи, до которых особенно лакомы свиньи. Затем вы выгоняете на это поле штук шестьсот или больше свиней. В течение нескольких дней, в поисках закопанных плодов, они взроют землю, сделав ее пригодной для посева. В то же время они удобряют ее своим навозом. Правда, произведенный опыт показал, что такая обработка земли требует больших хлопот и расходов при очень сомнительном урожае. Однако все убеждены, что это изобретение при некоторых усовершенствованиях сулит огромные барыши.

Я вошел в следующую комнату, где стены и потолок были сплошь затянуты паутиной. Оставался только узкий проход посередине для изобретателя. Едва я показался в дверях, как ученый громко закричал, чтобы я был осторожнее и не порвал его паутины. Он стал жаловаться на заблуждение, в котором с незапамятных времен пребывало человечество. До сих пор люди пользовались пряжей шелковичных червей. Между тем в нашем распоряжении находится множество насекомых, неизмеримо превосходящих по своим способностям этих червей: шелковичный червь только прядет, а они и прядут и ткут. К тому же, продолжал он, заменив шелк паутиной, мы избавимся от всяких расходов на окраску тканей. Мне пришлось согласиться с ним, когда он показал множество красивых разноцветных мух, которыми кормил пауков. Цвет этих мух, по его словам, должен передаваться изготовленной пауком ткани. Так как ученый располагал мухами всех цветов, то надеялся угодить на вкус любого потребителя. Ему оставалось только найти для мух подходящий корм в виде древесного клея и других веществ, способных придать паутине большую толщину и прочность {41}.

Там же был астроном, затеявший поместить солнечные часы на большой флюгер ратуши. Для этого ему нужно было в точности рассчитать, какое соответствие существует между суточным и годовым движением земли и случайными переменами в направлении ветра.

Я посетил еще много других комнат, но не стану утруждать читателя описанием всех диковин, какие я там видел. Остановлюсь только на деятельности одного знаменитого ученого, заслужившего прозвище «универсального гения». По его словам, он уже тридцать лет посвящает все свои мысли улучшению человеческой жизни.

В его распоряжении были две большие комнаты, загроможденные самыми удивительными диковинами; пятьдесят помощников работало под его руководством. Одни сгущали воздух в сухое, плотное вещество, извлекая из него селитру и процеживая водянистые его частицы {42}; другие толкли мрамор для подушек и подушечек для булавок; третьи старались придать крепость камня копытам живой лошади, чтобы они не сбивались. Что касается самого ученого, то он был занят в то время разработкой двух великих изобретений. Первое из них – проект обсеменения полей мякиной, в которой, по его мнению, и заключается главная производительная сила. Справедливость этого мнения он доказывал при помощи бесчисленных опытов, которые, по моему невежеству, остались для меня совершенно непонятными. Вторая задача, над разрешением которой он работал, сводилась к изобретению особой мази очень сложного состава. При помощи этой мази можно было остановить рост шерсти на ягнятах. Ученый надеялся в недалеком будущем развести в королевстве породу голых овец.