Майкл Пэйлин - От полюса до полюса

Май и июнь в Хартуме самые жаркие месяцы. Жена его однажды забыла в автомобиле куриные яйца, и, когда вернулась за ними, они оказались уже сваренными вкрутую.

Ему хорошо в Хартуме. Дети его посещают местную школу, и он рад тому, что им приходится учить арабский язык.

— Здесь хорошо, нет проблем с наркотиками, не сталкиваешься с бездумным насилием, семья держится вместе.

Выходя из Суданского клуба, я замечаю доску объявлений. На 4 октября назначен диско-буфет. Далее следует Международный день плавательных развлечений, Вечер европейской викторины и даже бал-маскарад по поводу Хэллоуина. Окружающий мир считает Хартум сонным центром разорванной войной и измученной голодом страны, находящейся на грани экономического коллапса, но для живущих здесь Ношира и профессора Вудраффа, худо или бедно, город этот является средоточием их вселенной. Для них и даже для меня, проведшего здесь всего половину недели, Хартум уже не кажется далеким, трудным, опасным. Это место, где мы находимся в данный момент. Это дом.

День 73: Хартум

До сих пор не появилось никаких признаков разрешения, необходимого нам для продолжения путешествия на юг. Коротаем время за посещением расположенного в пустыне верблюжьего рынка. Здесь со всей страны собрано огромное количество скота, сопровождаемого пастухами, прошедшими с животными сотни миль. Я спрашиваю о том, во что может обойтись приобретение верблюда — один владелец, в хорошем состоянии, с небольшим пробегом. Получаю ответ: 25 000 суданских фунтов, то есть 1000 фунтов стерлингов.

Омдурман. За покупкой верблюда

На пути домой мы попадаем в неприятную ситуацию. Мы остановились в одном из окружающих город безликих пустынных поселений. Сопровождающие нас устроители отправились покупать напитки. Бэзил снимает через окно прекрасную фигуру одетого суданца на фоне курящегося дымка. Камера его замечена, и двое или трое мужчин приближаются к автомобилю, с угрожающими жестами требуя пленку. Бэзил отказывается. Собирается толпа, атмосфера накаляется — как и сам день. В окна машины, в которой мы сидим, протягиваются руки, пальцы тычут в камеру. Кто-то кричит, чтобы мы не выходили наружу, — словно бы мы можем это сделать. Мы окружены, и люди барабанят кулаками по крыше. Весь шум поднят из-за того, что местным показалось, будто Бэзил фотографирует не стройную фигуру суданца, а кучу мусора на заднем плане. Проявляя изрядную ловкость рук, Бэзил отделывается от назойливого окружения, передавая кассету неэкспонированной пленки.

Заканчиваем день съемкой наименее провокационного из всех мыслимых объектов — точки, где встречаются воды Голубого и Белого Нила. Около нее покачивается на волнах стайка пеликанов. Различие в цвете воды очевидно: Белый Нил явным образом сер, а течение Голубого Нила, несомненно, отливает коричневым цветом.

Ложусь в постель под вопли разыгравшейся над городом очередной пыльной бури.

День 74: Из Хартума в Гедариф

В 5:00 меня будят. Разрешение прибыло еще накануне, в 23:00, и нам предстоит собраться и погрузиться в машины как можно скорее. Эритрейцы вернулись с тремя начищенными до блеска «лендкрузерами» фирмы «Тойота», багаж поедет на маленьком «Ниссане-патрол». Воду, еду, горючее и часть съемочного оборудования опытные руки привязывают к крыше, и в 7:30 мы отъезжаем.

После пустынной скачки из Атбары в Хартум наше продвижение в Гедариф, расположенный в 260 милях, проходит почти безоблачно. Мощные, хорошо подрессоренные машины скользят по посыпанному каменной крошкой шоссе. Это жизненно важная артерия снабжения для Судана, соединяющая столицу с Порт-Суданом, находящимся на берегу Красного моря.

Местность ровна, словно в Линкольншире, и широкие и зеленые каменистые поля по обе стороны дороги подкрепляют сравнение. Высокие минареты повсюду поднимаются над землей. Здесь есть и промышленность — фабрики по переработке хлопка, мукомольни, заводики расфасовывают медицинские препараты, глюкозу и стекло. Мимо проносится серый «Мерседес-500» с красной правительственной полосой, проскакивая буквально перед самым капотом приближающегося по встречной полосе грузовика.

В 10:20 утра бензин выплескивается на ветровое стекло, и нам приходится остановиться. С места сорвался карбюратор, и весь двигатель омыло драгоценным горючим. Потратив некоторое время на попытки прикрутить его к месту веревкой, наши эритрейцы решают, что необходим новый карбюратор. К счастью, мы находимся на подъезде к городу Эль-Хасахейса, и наш водитель Микеле уезжает за необходимым, а мы остаемся ждать его на бурой обгорелой обочине… За канавой тянется рядок кустов уши, плоды которой кажутся сочными и соблазнительными, но на самом деле смертельно ядовиты. Собирается стайка ребятишек — поглазеть на нас. Мое безграничное доверие к эритрейцам дает трещину.

12:30. Мы снова в пути. Совсем рядом с Гедарифом находится огромный лагерь беженцев, или «перемещенных лиц», вмещающий 22 000 эфиопов. Он находится здесь уже шестнадцать лет. Суданские власти вели благосклонную, но не совсем альтруистическую политику в отношении тех, кто боролся с правительством Менгисту, и подобные лагеря, в основном наполненные политическими беженцами, являлись центрами набора и подготовки солдат для сил тигре. Этот лагерь похож на небольшой городок, окруженный высоким забором, за которым выстроились длинные ряды круглых, крытых соломой хижин. Нас окружает многолюдная толпа. Я подозреваю, что подобные нашему визиты являются привычным развлечением посреди рутинной и скучной лагерной повседневности. Появление съемочной камеры также дает возможность поведать миру о своих скорбях и попросить помощи. Беженцы, на которых замечаю тенниски с надписями «Буря в пустыне» и «Рэмбо», рассказывают нам о том, что в лагере не хватает еды, что им приходится делать у суданцев самую грязную и тяжелую работу, чтобы заработать на пропитание, и что теперь, когда война окончилась, они хотят вернуться домой и ждут международного давления и помощи.

Самая тяжелая часть визита — отъезд. Трудно просто выехать из лагеря.

В Гедарифе мы останавливаемся в очередном правительственном рест-хаусе. Наши рассчитанные на несколько мест комнаты выходят на занавешенную от комаров веранду. Полы покрыты то и дело отстающим винилом, стены — голая штукатурка. Вентилятор есть, но не работает, есть и раковины — без воды. Безрадостное место. Перед ужином мы сидим с бокалами лимонада, не ощущая никакого уюта.

День 75: От Гедарифа до Канины

Будильник поднимает меня в 5:15. Выспался, невзирая на богатое шумовое сопровождение: собачий лай, крики петухов, невесть зачем поднявшихся в такую рань, кошачьи вопли, скрип сверчков и голоса муэдзинов. Словно бы кто-то ограбил Лабораторию звуковых эффектов ВВС и разом включил все африканские ленты. На рассвете даже свежо — 80°F (26°C), что приятным образом контрастирует с духотой и клаустрофобией ночи. Завтрака не будет, поэтому, подбодрив себя спором по поводу оплаты счета, рассаживаемся по машинам, в которых ночевали наши эритрейские водители, и направляемся к границе. По дороге придется устроить еще один пикник с тунцом от Сейнсбери.