Люциан Воляновский - Почта в Никогда-Никогда

Погоня достигла побережья, когда маленькая шлюпка уже отплыла от берега, но высокая полна не давала ей приблизиться к ожидавшему в открытом море китобойному судну. Целые сутки боролась со стихией перегруженная людьми лодка. Из Фримантла были высланы полицейские; однако буквально на глазах преследователей беглецы взобрались на палубу «Кэтэлпа». Подошел корабль с солдатами и пушкой на борту. Были даны два предупредительных выстрела. Тогда капитан Антони поднял американский полосато-звездный флаг. Оба корабля находились так близко друг от друга, что капитану американцев по мегафону было передано требование в течение четнерти часа выдать беглецов. В противном случае «Кэтэлп» будет обстреляй из орудия.

— Мой корабль находится в открытом море; стреляя в меня, вы стреляете в американский флаг, — ответил Антони.

«Кэтэлп» находился вне трехмильной прибрежной полосы. Его пришлось отпустить. Таков был конец этой истории…

Бывают годы, когда скверная погода особенно досаждает китобоям. В 1964 г. флотилия бездействовала восемнадцать дней в июне, а в июле — целых двадцать. И сейчас вот уже около двадцати дней не могло быть и речи о промысле. Разъяренные бездействием, бьющим по карману, уставшие от ожидания, экипажи трех китобойных судов со вздохом облегчения услышали заверения радиостанции, предсказывавшей резкую перемену погоды. Чем ближе к рассвету, тем слабее становился ливень, пока наконец не прекратился совсем. Погожий для людей день означал кровавую бойню для китов. Флотилия из Френчмен-Бей близ Олбани снова обрела свои «глаза», наконец-то мог вылететь самолет, который высматривает стада кашалотов.

Было очень рано, очень ветрено и очень холодно, когда над нашими головами затарахтел маленький самолетик. Теперь он не покинет нас по крайней мере часа четыре, а и случае надобности прилетит снова. В инструкциях министерства гражданской авиации ясно говорится, что во время операции самолет, действующий вместе с китобойной флотилией, должен находиться на таком расстоянии, чтобы, в случае если откажет мотор, он мог бы на бреющэм полете достичь ближайшего судна. Мы уже не идем тем же строем, что ночью, а растянулись в такую линию, что внешние суда разделяет расстояние миль в семнадцать, так как собираемся искать стадо кашалотов по линии долготы на протяжении около двадцати пяти морских миль. Когда видимость хорошая, китобои замечают с мачты кита на расстоянии до семи миль…

Пока не началась горячка лова, приведу несколько сухих цифр. Все три корабля — водоизмещением в четыреста пятьдесят тонн каждый — имеют двигатели в тысячу восемьсот лошадиных сил, которые обеспечивают скорость до пятнадцати узлов. Они построены в Швеции по норвежским патентам. Конструкция особо прочная, рассчитанная на плавание в антарктических водах. Шансы экипажей равны, они соревнуются между собой из самолюбия, а также ради премии. А каковы шансы кита? Вряд ли можно говорить о равенстве сил, хотя расчеты одного британского специалиста по кораблестроению, который сопоставил водоизмещение кита и некоторые другие данные с его максимальной скоростью, показали, что «двигатель» кита имеет внушительную мощность в тысячу семьсот семьдесят пять лошадиных сил, то есть почти такую же, как и у нашего китобойного судна. Кит, животное млекопитающее, рожденное и выросшее в воде, может просто-напросто… утонуть. Мои товарищи по плаванию высказывают различные суждения, когда я спрашиваю, как долго кашалот остается под водой. Одни говорят, что самое большее четверть часа, другие набавляют еще несколько минут. Однако, по общему мнению, ему необходимо как можно чаще всплывать на поверхность. А как кит выдерживает резкую смену давления, камнем уходя под воду на большую глубину? Почему, возвращаясь так же быстрое глубины на поверхность океана, он не испытывает кессонной болезни, донимающей людей?

Мне пришлось бы долго ждать ответа, все это никому не ясно, но вот уже подает сигнал наш «глаз». Говорит Джон Бэлл, пилот самолета флотилии:

— Доброе утро, как спалось, вижу хорошо, вижу хорошо, как меня слышите, как меня слышите?

Он положил самолет на правое крыло и улетел в сторону «Чейнза II». Волна высокая, и с палубы я не мог видеть этого корабля, но время от времени два китобоя, сидящие в «аистовом гнезде» на мачте, сообщали нам о местонахождении товарищей по лову. Как гончая, вырвался самолет далеко вперед, проверяя связь со всеми тремя судами, рыскал вдали, сообщал различные данные, но все никак не мог навести нас на цель. Прошло добрых полчаса после появления его в небе, когда он снова связался с нами:

— «Чейнз III», сообщите готовность, сообщите готовность…

И люди подготовились к охоте, поставив рядом с пушкой ящик со снарядами, начиненными взрывчатой смесью «Ballistite». Граната взрывается через шесть секунд после выстрела, то есть уже в теле кита. Шнур гарпуна поразительно короток, не более сорока метров, так что смерть как бы заглядывает киту прямо в глаза.

Капитан Чейсс Стаббс, в толстом свитере, в шерстяной шапке на голове, спокойным шагом прошел но узким мосткам, ведущим к платформе, на которой стоит пушка. Он повернулся к нам, сложил руки трубой, чтобы перекричать шум волн и стук мотора:

— Стаббс — Бэллу: готово, начинаем…

Я приготовил фотоаппарат. Мы плыли за чем-то, еще не видимым для нас, по указания самолета, наверное, были вполне конкретны, так как «Чейнз III» в соответствии с настойчивыми, повторяемыми по нескольку раз указаниями с самолета неоднократно менял курс. Люди не разговаривали друг с другом, однообразие рейсов привело к полному взаимопониманию австрало-скандинавского экипажа. Около восьми утра самолет снова пролетел над нами. Мы шли туда, где он заметил китов. Из «аистова гнезда» раздался крик, тот же самый, что давным-давно издал первый человек, который в погоне за китом вышел в открытое море:

— Фонтан! Фонтан!

Этот крик долго будет звучать в моих ушах. Китобойный промысел похож на скверный роман: сама фабула растянута и монотонна, и лишь несколько действительно захватывающих моментов разнообразят действие.

Крик из «аистова гнезда» вносит напряжение, предвещает драму. Заметить «фонтанирующего» в океане кита нелегко. Самолет сверху замечает черные глыбы стада кашалотов. С переваливающегося на волне судна дыхание кита выглядит как пар, бьющий из паровоза, стоящего на путях. К тому же все это продолжается с минуту; пока мы делаем резкий поворот, чтобы настичь кашалота, уже ничего не видно; милостивый океан скрыл следы жителей своих глубин. Когда они вынырнут вновь, где? Мне рассказывает Росс Фримен: