Георгий Ушаков - По нехоженной земле

Высокий выступ берега, почти чистый от снега, показался нам очень удобным для продовольственной базы, и мы решили заложить здесь наш опорный пункт на Северной Земле. Около большого, издалека заметного валуна сложили 204 килограмма пеммикана, 1 бидон керосина, ящик галет. Не забыли положить и 600 штук винтовочных патронов. В хороших руках это тоже продовольствие.

Развязывая сани, мы услышали какое-то попискивание. Собаки насторожились. Мы осматривались вокруг, но ничего не видели. А писк повторялся то с одной, то с другой стороны. Наконец я увидел маленький комочек, мелькнувший в воздухе; за ним второй. Это оказались пуночки. Первые живые существа, встреченные нами на Северной Земле. Но почему же они не улетели до сих пор на юг? Повидимому, заблудились. Какими маленькими, жалкими и беззащитными они кажутся.

Глядя на пуночек, я подумал, что и люди в этой бесконечной ледяной пустыне могут быть не более заметны, чем эти пичуги. Ледяной простор давит своей беспредельностью, суровостью и неподвижностью. Нужно много воли к жизни и целеустремленности, чтобы противостоять этому давлению.

Ровно в полдень подняли наш советский флаг. Красное полотнище колыхнулось пламенем, затрепетало на фоне серого полярного неба. Сильней застучало сердце. Теплей и приветливей показалась Арктика. В воображении пробежали города нашей страны, ее села, заводы, фабрики, нивы, Москва. Над всем этим развевается красный флаг. Как крепко он объединяет людей нашей родины!

Флаг шелестит и над нами! Исчезают тысячи километров непроходимых льдов. Уходит ощущение одиночества. За нами родина. От ее имени и во имя ее мы пришли сюда и поднимаем знамя жизни над этими пустынными берегами.

Я объявляю о принадлежности открытых берегов к территории СССР и призываю сделать все, что в человеческих силах, чтобы с честью выполнить взятые нами обязательства. Салютом из винтовок заканчиваются мои слова.

В честь эмблемы, вышитой на нашем флаге, мы назвали эту точку Земли мысом Серпа и Молота.

В праздничном настроении двинулись дальше вдоль берега. Продовольствия и корма для собак взяли с собой только на четыре дня в расчете, что на обратный путь до базы пополним свои запасы на вновь созданном депо. Теперь сани значительно легче, и отдохнувшие за вчерашний день собаки повеселели. Быстро полетело и время и расстояние.

Часа через два выяснили, что находимся в большой бухте. Она легла на чистый лист планшета под именем Советской.

Перед сумерками снова налетел ветер. Начал порошить снег, потом накрыл густой молочно-белый туман. Лагерь разбили в глубине бухты. Палатку прочно закрепили на кольях. Накормив собак, еще раз проверили прочность кольев, глубоко забитых в твердый снежный пласт, и, наконец, забрались в спальные мешки. Сила ветра нарастает. Его вой переходит на высокие ноты. Туго натянутая палатка гудит, как моржовый пузырь на шаманском бубне.

Если меня когда-нибудь спросят: «что самое трудное в полярном путешествии?», я, не задумываясь, отвечу: «отсиживание в палатке». Как ни странно, но это так. Мучительная борьба за каждый шаг в торошенных льдах, продвижение через метель, в мороз, пронизывающий до костей, вызывают у исследователя гордое чувство. Обостряется мысль, напрягаются нервы, а мышцы превращаются в пружины. Тяжело, но и несказанно хорошо! Борьба с препятствиями радует. Чувствуешь себя настоящим человеком. А вынужденное сидение в палатке очень нудно. Кроме раздражения, оно не вызывает никаких чувств.

Время тянется медленнее уставшей собаки. Вот окончен ваш завтрак. Вы починили собачьи лямки. Осмотрели, сани. Проверили снаряжение. Заглянули в журнал — все в порядке. Чем бы еще заняться? Осматриваете обувь, одежду и с разочарованием находите все исправным. Хоть бери нож да режь, чтобы было, что зашить. Кстати — нож! Почему бы его не поточить? Но вот и он безукоризненно остр. Спать? Одуреешь. Читать? Но в санных путешествиях, когда взвешивается и учитывается каждый килограмм, библиотеку обычно составляют только два тома — астрономический альманах и логарифмы. От чтения таких увлекательных книг отупеешь еще скорее, чем от сна. Разговоры тоже не вяжутся — спутник не менее раздражен вынужденной задержкой. Остается сидеть и рассматривать парусину палатки. Нудно, скучно, тяжело.

Не выдержав, вылезаешь из палатки. Вокруг без перемен. Все бело. Ни одного темного пятна, ни одной тени. Небо, берег, снег, лед — все укутано, поглощено плотным белым туманом. Чувствуешь себя сидящим под колпаком из белого матового стекла. Разнообразие вносят только временами налетающие шквалы ветра и метели.

Такова сегодня погода, таковы наше времяпрепровождение и настроение. Так с раннего утра. Ни о какой съемке и думать было нечего. Конечно, отказавшись от съемки, мы бы могли двигаться в любую сторону. Но мы приехали сюда не кататься. Поэтому сидим и успокаиваем себя мыслью, что выдержка — одна из лучших добродетелей полярника.

После, полудня я все же не выдерживаю. Подвязываю лыжи, вооружаюсь палками, карабином, компасом и беру курс в предполагаемую вершину бухты. Несколько десятков шагов — и лагерь теряется в молочном тумане. Впереди тоже ничего не видно. Я один. Дальше и дальше в белую мглу. Какой-то новый мир — весь молочный.

Вот и берег. Туман здесь как будто реже. Временами видимость расширяется до 150–200 метров. В самой глубине бухты русло речки. Ширина его около 100 метров. Осенью здесь, должно быть, сочился маленький ручей. Сейчас он скован льдом. Весной, в период таяния снега, здесь, наверное, шумит бурный поток. Ил, вынесенный им, почти на километр коркой покрывает лед бухты. Значит, бухта в этом году не вскрывалась. На коричнево-красной корке ила многочисленные следы гусиных и куличковых лап. И они бывают здесь. Больше часа я скольжу на лыжах в глубь Земли. Кругом пологие возвышенности. На южных и западных склонах холмов пятнистая тундра с теми же растениями, что и на мысе Серпа и Молота. Северные и восточные склоны совершенно голы.

Пересекаю совсем свежий след песца. Опять появляются две пуночки — вероятно, те же самые. Попискивая, они долго сопровождают меня в молочной мгле.

Осмотрев еще километра два северного берега бухты, я пересек ее, нашел наш вчерашний след и по нему добрался до лагеря.

Вечером опять заголосила метель. Неужели и завтра мы не сдвинемся с места?

Прошли 25,9 километра. Лагерь раскинули у высокого мыса, сложенного известняками. Вчера, соответственно этому месту, на карте лежало белое пятно, а с сегодняшнего дня на ней появился мыс. Называется он Октябрьским.

Вечер удивительно хорош. Тихо. Тепло. Всего лишь 10 градусов. Шутим: «Летний вечер в деревне». В палатку не спешим. Долго сидим «на завалинке», или, точнее, на санях, стоящих рядом с палаткой, в одних рубашках (они у нас из тонкого оленьего меха) и ужинаем прямо на снегу около шипящего примуса.