Эрих Раквитц - Чужеземные тропы, незнакомые моря

Топот ног прервал размышления да Гамы. В дверь каюты постучали.

— Командор, видна барка! Капитан бросился наверх.

— Их нужно взять на борт!

Скоро на палубе сидели семнадцать мавров. Они с удивлением рассматривали странные корабли, странных людей. Им не причинили никакого зла, напротив, их пригласили в каюты и щедро угостили.

И в самом деле, португальцам повезло: шейхи Момбасы и Малинди яростно ненавидели друг друга. Путешественники бросили якорь в Малинди, и, таким образом, да Гама обрел, наконец, союзников и помощников, в которых так нуждался…

Малинди с ее приветливыми, белыми домами напоминал морякам родной Алькасар. Впрочем, расточительное изобилие здешней природы придавало местности более красочный облик, чем у них на родине. Корабли были отремонтированы, обильная свежая пища вылечила больных, и скоро офицерами и матросами снова овладел дух предприимчивости. Десятидневный отдых, полные трюмы провианта и специально приглашенный лоцман [192]вселили в да Гаму уверенность, что они, наконец, достигнут желанной цели. 24 апреля 1498 года эскадра вышла в море и взяла курс на Индию; благоприятный юго-западный муссон понес их навстречу новым берегам…

18 мая, через три с половиной недели, показавшиеся морякам после всего пережитого легкой прогулкой, снова появилась земля. Теперь моряки могли с гордостью говорить, что они обошли половину земного шара.

20 мая эскадра бросила якорь в гавани Калькутты (современный город Кожикоде в Индии) на Малабарском берегу. Самое продолжительное по тем временам путешествие европейских судов, впервые обошедших Африканский континент и связавших три части света, закончилось. Отважные мореходы добрались до страны легендарных сокровищ!

Но не только португальцы, жители Малабарского берега тоже отдавали себе отчет в неповторимости такого события. В их гавани стояли корабли с запада! Кто и когда мог подумать, что такое случится? Великолепен был и прием у могущественного правителя Калькутты.

Да Гама строго-настрого наказал своему брату Паоло и капитану Николо Куэлью: в случае, если он не вернется с приема на корабль, немедленно отправиться обратно на родину. Сам же он с 13 верными спутниками отправился во дворец, где они пережили сказку из 1001-й ночи.

В Калькутте португальцев сначала повели в церковь, и, когда им сказали, что одна из тамошних статуй изображает матерь божью, они преклонили колена и помолились. Но на самом-то деле это был индуистский храм, и статуя, вероятно, изображала Деваку, мать Кришны. Фигуры стенной росписи тоже вызывали сомнение относительно характера церкви, потому что зубы у изображенных богов на полпальца торчали изо рта, а рук у них было четыре или пять. Из церкви в сопровождении придворного вельможи да Гама проследовал затем с большой пышностью через город во дворец. Барабаны грохотали, трубы гремели, свирели пронзительно свистели, и весь этот музыкальный шум смешивался с треском выстрелов португальских аркебузов. На улицах собрались громадные толпы людей. Они так тесно обступили португальцев, что те с трудом пробивали себе дорогу. Самудрин раджа, или, как говорили португальцы, саморин, возлежал, жуя бетель, на ложе под позолоченным балдахином. В левой руке он держал золотую чашу, в которую время от времени он выплевывал бетель, и тогда слуга подавал ему новую золотую чашу со свежим бетелем. Чужеземцам были предложены отборные фрукты, после чего да Гама рассказал, что король под страхом смерти запретил ему возвращаться на родину, прежде чем он разыщет христианского монарха Индии и заверит его в том, что желает с ним дружбы. Свою речь да Гама закончил просьбой к саморину, чтобы тот, со своей стороны, тоже направил послов в Португалию…

В дальнейшем дела португальцев пошли менее удачно. Ведь впервые торговым сношениям в Индийском океане, начавшимся еще в глубокой древности, угрожали чужие интересы. Проживающие в Индии арабы и индийцы-магометане справедливо рассматривали вторгшихся в страну чужеземцев как серьезных торговых конкурентов, которых следовало бы держать от себя подальше. Поэтому экспедиция оказалась под угрозой срыва. Горько разочаровавшись, без сколько-нибудь ценных грузов — португальские товары показались избалованным индийцам слишком убогими, — покинул да Гама в конце августа эту богатую страну. Но время для плавания было выбрано неудачно: восточный муссон еще не расправил свои крылья. По этой причине португальцы, бессильные что-либо изменить, три с половиной месяца оставались во власти морских стихий, прежде чем их основательно потрепанные корабли добрались до спасительной гавани в Малинди.

После пятидневного отдыха 18 января 1499 года оставшиеся корабли — более поврежденный «Рафаэль» из-за нехватки личного состава был сожжен — направились домой. 10 июля, ровно через 2 года и два месяца после начала путешествия, Куэлыо направил свою «Берриу» в Тахо, а Васко да Гама, похоронивший своего брата Паоло на острове Терсейра, добрался до родины только 18 сентября 1499 года. Из 160 человек, вступивших на борт кораблей ясным летним утром 1497 года, только 55 снова увидели родину…

Индийский морской поход сначала повлек за собой множество войн, но затем принес Португалии большие богатства: более столетия она пользовалась правом монопольной торговли со вновь открытыми заморскими территориями.

Великий морской поход Васко да Гамы имел огромное значение и в смысле географического освоения нашей планеты. Впервые европейские корабли прошли более 20 тысяч морских миль (44,4 тысячи километров) и попали в районы, известные только по легендам, — расстояние, какого не осилил никто из предыдущих первопроходцев. Окончательно были установлены очертания Черного континента и таким образом опровергнута точка зрения древних географов, будто где-то на юге Африка сливается с Азией. Не менее важно и то, что смелый подвиг Васко да Гамы явился сильнейшим аргументом в пользу прогрессивных ученых того времени, утверждавших, что Земля — шар.

Чем-то отличался тот вечер в «Синем якоре» в Палосе. Обычно в таверне верховодил изрытый оспинами гигант Хосе. Но сегодня он был на редкость молчалив и время от времени лишь пригубливал свой стакан, хотя в другое время мог хлестать малагу с утра до вечера. Собутыльники Хосе не вызывали в нем обычного энтузиазма пить и рассказывать, а в этом с ним никто сравниться не мог. Когда Хосе спускал со стапелей свою очередную фантастическую историю, слушатели каждый раз разевали рты, несмотря на то, что давно уже знали все его рассказы. Но у Хосе была неисчерпаемая фантазия, ион каждый раз чем-либо приукрашивал свои истории или то, что он выдавал за них. А если кто-либо осмеливался усомниться в них, напоминая, что это самое приключение Хосе рассказывал когда-то иначе, то он лишь снисходительно отвечал: «Послушай, малый, то произошло на рейде в Александрии, а то, о чем я сейчас рассказываю, приключилось на Канарских островах!» Хосе в самом деле знал все моря, по которым плавали испанские суда, и все гавани, где когда-либо ступала нога христианского моряка…