Свен Андерс Хедин - В сердце Азии. Памир — Тибет — Восточный Туркестан. Путешествие в 1893–1897 годах

Кто, как не он, всегда набирал и организовывал караван, нанимал надежных людей, обдумывал и закупал продовольствие и следил за всем самым разумным и обдуманным образом. Десять человек не стоили его одного; он был незаменим. И вот теперь он лежал, словно старик, сломленный недугом, похожий на умирающего. Как горько было бы, если б он погиб теперь, на третьем году своей самоотверженной службы мне, на которую сменял свое спокойное житье-бытье в Оше; эта последняя тяжелая экспедиция была уже седьмой, совершенной нами вместе.

Болезнь Ислам-бая, тревожащая меня уже сама по себе, имеет еще то пагубное последствие, что другие люди окончательно пали духом, увидав своего караван-баши в таком жалком положении. Им уже кажется, что смерть у них за плечами. Только мое спокойствие еще ободряет их. Вообще же они неразговорчивы; не слышно более и веселых песен».

Сам по себе день отдыха прошел спокойно. В полдень ручей раздулся и принял кирпичный оттенок, но к вечеру вода снова сбыла и стала прозрачной. Воздух был удивительно чист и прозрачен. Горы на самом горизонте видны были в малейших подробностях крайне отчетливо.

Днем были посланы разведчики к юго-востоку. Они нашли глубокую большую балку, которую Гамдан-бай считал балкой одного из притоков Черчен-дарьи — Патка-клыка (Илистая река). Он полагал, что Литледэль перешел Арка-таг, следуя по верхнему течению этой реки. Гамдан-баю, казалось, можно было довериться, так как он сопровождал Литлэделя, но позже выяснилось, что он ошибался.

Парпи-бай предполагал, что недели через две мы опять нападем на хороший подножный корм. Жалкая трава вокруг лагеря № V была горька, и лошади не стали бы есть ее, не будь они так голодны. Зато здесь и не видно ни следа куланов; эти быстроногие животные, верно, умеют отыскать более тучные пастбища.

Вечером Ислам-бай получил 4 грамма морфина, хорошо спал ночь и утром 14 августа почувствовал себя значительно лучше. Он мог уже проглотить немножко хлеба с чаем и немного погулял в шубе, а на следующий день надеялся быть в состоянии сопутствовать нам. Погода стояла неприятная. От 12 до 4 часов шел град, потом полил дождь.

Верблюды каждый вечер потешают нас настоящим представлением: как раз на закате они величественно, медленно, словно боги, мерно раскачивая горбами, направляются к палатке за обычной меркой маиса. Маис рассыпают на куске парусины, разостланной на земле, верблюды располагаются вокруг и с жадностью поедают лакомство.

15 августа. К счастью, сегодня Исламу стало полегче, и мы могли в обычное время выступить. Одна из лошадей околела; это была первая наша потеря, за которой, к сожалению, последовали и другие.

Небо было покрыто легкими облаками, которые задевали за относительно невысокие гребни гор и как-то давили всю окрестность, словно низкий потолок комнату. Казалось даже, что на востоке нельзя будет пройти под этими облаками. Мы продолжали путь к востоку, следуя по широкой и правильной продольной долине, вдоль северной подошвы Арка-тага.

Около полудня на западе собрались тяжелые облака. Облака быстро стягивались кольцом вокруг нас. Только на самом востоке виднелся еще быстро таявший клочок лазури, а то везде, куда ни догляди, стояли темные свинцовые зловещие тучи. Скоро позади нас послышался слабый вой. Он все приближался и усиливался. Поднялся сильный ветер с запада, и разразился ужаснейший град, хлеща землю и бока гор.

Мигом настал полумрак, загремел гром, раздававшийся как будто прямо у нас над ухом, но молний не было видно. Окрестность совершенно потонула во мгле. Градины были не больше маисовых зерен, но, подхваченные ветром, били с такой силой, что удары их ощущались даже сквозь шубы и меховые шапки.

На лошадей это незаслуженное бичеванье наводило страх, и мы принуждены были с четверть часа не трогаться с места, не зная даже, куда ехать. Вот мы и сидели на лошадях, повернув ветру спины и подняв воротники до ушей. В какие-нибудь несколько минут веселая, смеющаяся, залитая солнцем местность превратилась в полярную область; грунт весь побелел и подмерз.

Несколько времени Ничего нельзя было предпринять, но, когда самая грозная туча пронеслась, мы слезли с коней и поспешно принялись за разбивку палаток. Град продолжался еще с час, покрыв землю толстым, белым ковром в вершок толщиной. До вечера он, однако, успел растаять, так как за градом, по обыкновению, следовал ливень. Мы успели основательно промокнуть прежде, чем попали под крышу. Бедные животные остались на дожде и холоде. Только верблюдам все было нипочем, и они сразу принялись щипать траву.

16 августа мы рано выступили в путь. Накануне вечером мы посылали разведчиков вверх по узкой балке, на краю которой мы разбили лагерь. Вернувшись, люди сообщили, что в верхней части балка очень крута, узка и камениста, мы и предпочли продолжать путь к востоку по продольной долине. Не без труда перешли мы глубокую балку и направились дальше по холмистой поверхности и мимо небольшого озера с прозрачной пресной водой; дюжина гусей отдыхала тут на пути в Индию.

Большей частью мы подвигались почти наугад, не зная, окажется ли возможным продолжать путь по долинам, в которые мы вступали. Постепенно мы заворачивали к юго-востоку, и направо от нас оказалась мощная горная вершина. Следуя несколько времени к востоку, мы затем свернули направо по одной из подобных поперечных долин, которая скоро стала очень крутой. В устье ее можно было наблюдать в высшей степени оригинальные образования. Она была покрыта слоем тонких продуктов выветриванья, в котором терялись мелкие ручейки; грунт был так мягок и рыхл, что копыта животных тонули в нем, и это очень утомляло животных.

Понемногу мы все-таки пробирались вверх по все суживавшейся долине и затем по крутым склонам до перевала — как мы надеялись, через главный гребень Арка-тага. С большими усилиями лошади взобрались на вершину. Но тут нас окутало непроницаемым туманом, пошел град, и поднялась метель. Так как дороги не было видно и, кроме того, нам не хотелось упустить случая ориентироваться в этой горной области, для чего этот возвышенный пункт представлял такие благоприятные условия, то мы, посоветовавшись, решили разбить лагерь на самом перевале, абсолютная высота которого доходила до 5253 метров. За день мы сделали 26,8 километра.

Быстро разбили палатки. Погода была ненастная, холодная и неприятная; малейшее усилие причиняло сердцебиение и одышку. Ветер пронизывал насквозь, град так и хлестал. Подножного корму не было никакого, ни единого кустика для топлива, и за водой людям пришлось спуститься глубоко в расщелину.

Около 5 часов дня прояснилось настолько, что на юге и юго-западе можно было различить резкий, освещенный красным светом и одетый снегом гребень, через который, по-видимому, не вело ни одного доступного перевала. К югу от нашего перевала, который вел лишь через отрог Арка-таг и для достижения которого мы напрасно употребили столько усилий, виднелось глубокое ущелье, в которое стекали воды с целого лабиринта скал и цепей.