Константин Бадигин - Три зимовки во льдах Арктики

«В 13 часов вышел из Баренцбурга. Принял 1175 тони угля. Больше сортированного угля не было, ушел недогруженным. В 20 чесов - широта 78°14', долгота 10°28' восточная, восточный ветер в баллов. Новогодний привет. Белоусов».

Видимо, и на ледоколе «И. Сталин» встреча Нового года прошла не лучше нашей!..

Пока «И. Сталин» продвигался на север, «Седов» дрейфовал дальше и дальше на юг. В 17 часов 1 января он находился на 81°06',0 северной широты и 3°09' восточной долготы. В 19 часов 2 января мы спустились до широты 81°01',9 и долготы 3°18'. С каждым часом становились все явственнее признаки приближения к кромке льдов, Количество разводьев в районе «Седова» возрастало. Вечером 2 января от севера через восток до востоко-юго-востока было видно водяное небо.

Наконец в этот же вечер совершенно неожиданно были отмечены первые отзвуки отдаленной океанской зыби. Работая с теодолитом, Буйницкий заметил, что пузырек воздуха в уровне медленно перемещается с севера на юг и обратно. Эти колебания происходили строго периодически, словно во время качки.

Буйницкий немедленно сообщил мне об этом странном явлении. Качка в дрейфующем льду? Это предположение казалось совершенно невероятным, но я все же отправился к теодолиту. В самом деле, уровень показывал, что судно медленно, почти неуловимо покачивается.

Я снял уровень с теодолита и побежал с ним в кормовой кубрик. Установив уровень здесь в горизонтальной плоскости, мы с огромным волнением глядели на воздушный пузырек, заключенный в трубочке с прозрачной жидкостью. Вот он дрогнул, пополз на север, потом остановился, пополз обратно, ушел на юг и снова через строго определенный промежуток времени вернулся...

Отправившись в радиорубку, я набросал донесение, которое Полянский тотчас передал на ледокол «И. Сталин».

«Наблюдается равномерное килевое покачивание судна, хорошо ощущаемое уровнем. Все благополучно...»

Но на ледоколе в это время были озабочены новым, совершенно неожиданным осложнением: пароход «Узбекистан», который вез в своих трюмах несколько сот тонн пресной воды для котлов «И. Сталина» и «Седова», вдруг сел на камни у южной оконечности острова Форланд. Капитан «Узбекистана» просил помощи.

Командование экспедиции было вынуждено повернуть ледокол назад и полным ходом направиться к терпящему бедствие судну. Мы не могли возражать против такого решения, - в данную минуту положение у «Седова» было менее опасно, чем у «Узбекистана». И все же отсрочка подхода ледокола была для нас неприятной неожиданностью.

К счастью, ледоколу не пришлось задержаться у острова Форланд. М. П. Белоусов по радио разрешил капитану «Узбекистана» слить пресную воду за борт. Облегченный «Узбекистан» был поднят приливом и сам, без посторонней помощи, сполз с камней.

Потеряв на этой операции восемь ходовых часов, ледокол снова направился к «Седову».

До 79°40' северной широты ледокол «И. Сталин» дошел по чистой воде, но затем ему пришлось войти в тяжелые льды. Немногим больше одного градуса разделяло теперь наши корабли. Но какой это был трудный градус!

Всю ночь со 2 на 3 января ледокол упорно пробивался на север, освещая путь мощными прожекторами; мела пурга, дул холодный западный ветер. К 7 часам утра «И. Сталин» достиг 80°08' северной широты. Дальше лежали сплоченные торосистые поля, среди которых трудно было отыскать не только разводье, но даже трещину. Все же капитан флагманского корабля не сдавался. Он вновь и вновь атаковывал льды, прокладывая путь к «Седову».

3 января в 9 часов утра, как обычно, все люди «Седова» разошлись по своим рабочим местам. Из кают доносилось потрескивание и шипение, - механики пробовали батареи парового отопления, которые с часу на час должны были заменить нам камельки. Буторин и Гаманков убирали помещения. Андрей Георгиевич, стоявший на вахте с 8 часов утра, готовил очередные метеосводки и приводил в порядок вахтенный журнал.

Буйницкий тщетно пытался «поймать» в просветах низко опустившихся облаков хоть одну звезду, чтобы определить координаты «Седова», - нам очень важно было узнать, как далеко находится от нас ледокол.

Часов в одиннадцать Буторин зачем-то вышел на палубу. Взглянув на горизонт, он увидел нечто такое, что приковало его к месту и на миг лишило дара речи: где-то на юго-востоке мелькнул как бы луч прожектора.

Вначале наш боцман не поверил собственным глазам. Уже несколько раз его жестоко обманывали звезды, которые он принимал за огонек ледокола. Быть может, и на этот раз на горизонте мелькнула звезда в просвете между облаками?

Буторин вглядывался в темноту. Через несколько минут видение повторилось.

Боцман подозвал Андрея Георгиевича, указал ему на то место, откуда мигал луч прожектора, а сам бросился разыскивать меня.

Я сидел в кают-компании, когда туда стремглав влетел Буторин. На его лице можно было прочесть одновременно и радость, и смущение, и удивление, и какую-то неуверенность в самом себе.

- Константин Сергеевич! - выпалил боцман. - На зюйд-зюйд-осте прожектор!..

Я усомнился. Мало ли что может почудиться, когда ждешь не дождешься встречи с ледоколом! Все же на всякий случай мы вышли из кают-кампании и поднялись на мостик. За нами гурьбой повалили на палубу наблюдатели-добровольцы.

Было темно. На небе ни одной звезды, - низко ползущие облака обложили весь горизонт. Густой мрак скрадывал все, что находилось дальше 10-20 метров от судна.

- Ну, где же прожектор? - спросил я Буторина.

Боцман отвечал виноватым тоном:

- Вон там, на зюйд-зюйд-осте было видно...

Андрей Георгиевич подтвердил:

- Был, был... Я тоже видел...

Минут пять вглядывались мы в темноту. Ничего, кроме смутных очертаний торосов, нагроможденных близ судна, разглядеть не удавалось. И вдруг, в тот самый момент, когда мы уже хотели сойти с мостика, на юго-юго-востоке мелькнул далекий голубоватый отсвет, - какая-то светлая черта, похожая на луч прожектора, пересекла горизонт и уперлась в тучу, образовав характерный отблеск.

- Вот!.. Вот!.. - раздались со всех сторон голоса.

- Зря я не говорил бы, - с гордостью произнес боцман, к которому разом вернулось его самообладание и спокойствие.

С огромным нетерпением ждали мы теперь очередного срока радиосвязи с ледоколом, - хотелось проверить правильность наших предположений. И в 2 часа дня я вызвал к радиотелефону Белоусова:

- Видим вас на юго-юго-востоке! Для того чтобы лучше убедиться, хорошо бы поставить минуты на две-три прожектор вертикально...

Белоусов ответил:

- Константин Сергеевич, будем идти только вперед, назад возвращаться не будем. Лед очень тяжелый, с удара прохожу три-четыре метра. Винты заклинивает. Возьму немного к западу. Судя по нашим расчетам, до «Седова» осталось по прямой миль тридцать - тридцать пять. Прожектор сейчас направим в зенит...