Вадим Бурлак - Неизвестный Нью-Йорк. История. Легенды. Предания

При этом он угрожал своим жертвам:

— Если вздумаете обращаться в полицию, я вас из-под земли достану! Моя месть будет беспощадна и безгранична!

Мадам Меррил, наконец, не выдержала и заявила на своего буйного постояльца в полицию. Чтобы замять дело, миссис Toy пришлось изрядно раскошелиться. А ее сынок снова бормотал в свое оправдание, будто во всех его бедах виноват Нью-Йорк.

После скандала в борделе Сьюзан Меррил Хэрри заявил матери:

— Я искренне раскаиваюсь. Вам больше не придется краснеть за меня. Старина Нью-Йорк простит меня, если я совершу что-нибудь приятное для него. Я уже думаю над этим…

Обещание свое Хэрри выполнил, но весьма своеобразно. Говорят, после очередной его выходки миссис Toy уже не краснела от негодования, а бледнела и даже падала в обморок.

Меценат нью-йоркских панелей

Чтобы родной город все ему простил, Хэрри решил облагодетельствовать нью-йоркских проституток. Вначале он напоил два десятка жриц любви в ресторане, а потом вместе с ними отправился на Пятую авеню, в самый роскошный магазин города.

Toy-младший шествовал впереди веселой оравы и кричал прохожим:

— У поэтов, художников, актеров есть меценаты. Проститутки — тоже актрисы, только не подмостков, а — панелей. Отныне я стану их меценатом. Приветствуйте меня, леди и джентльмены, я — меценат ньюйоркских панелей!

Толпа пьяных проституток под его предводительством смяла охрану и продавцов и ринулась выбирать платья, шубы, ювелирные украшения.

— Не скромничайте, мои милые пташки! — подзадоривал своих подопечных Toy-младший. — Вы изрядно натерпелись в этой жизни. Порадуйте себя, кошечки, шикарными побрякушками и тряпками! Папаша Нью-Йорк будет весьма доволен…

Разбушевавшиеся жрицы любви и без этих слов вошли в раж. Они хватали самые дорогие украшения, наряды, косметику. Тут же, на глазах ошарашенных продавцов и покупателей, проститутки срывали с себя старое тряпье и облачались в новые одежды: от нижнего белья до платьев и шуб.

Наконец примчалась полиция и угомонила воинство Хэрри. Это его очень обидело. И на следующий день он в отместку, со всего разгона, въехал на новеньком автомобиле в витрину злополучного магазина. Причем сбил несколько прилавков и едва не задавил с десяток продавцов и посетителей.

— Я совершил благородный поступок, а вы, свиньи, помешали мне! — не вылезая из открытого автомобиля, жаловался не понявшим его душевного порыва меценат нью-йоркских панелей.

А управляющий этого торгового заведения через пару дней был наказан отдельно. Обиженный Хэрри нанял на стройке подъемный кран и приказал ночью подогнать его к дому, где жил управляющий магазина. Потом надел «маску страха», пояс пожарного и закрепил себя на крюке подъемной машины. Живущий на десятом или одиннадцатом этаже управляющий проснулся от стука в окно. Понятно, что раскачивающаяся за стеклом образина довела проснувшегося человека до сердечного приступа.

Новое увлечение

Некогда было деятельному Хэрри Кендалу Toy скучать и терять время на долгие раздумья, угрызения совести, уныние.

Но однажды его ненадолго занесло в печальные рассуждения:

— Видимо, Нью-Йорк сыт по горло моими буйными похождениями. Начинаю жить тихо и свято. Вскоре вы меня не узнаете… — сообщил он приятелям. — К черту загулы и сумасшедшее прожигание жизни!..

Что, по мнению Хэрри, считалось «тихо и свято», для многих осталось загадкой. Но на какое-то время он и в самом деле немного угомонился. Может, и впрямь уверовал, будто Нью-Йорк «сыт его похождениями», а может, повлияло новое увлечение.

Юная красавица Эвелин Несбит работала фотомоделью и пела и плясала в популярном в начале XX века в США ансамбле «Флорадора Сикстет».

На нее обратил внимание известный нью-йоркский архитектор Стэнфорд Уайт. Он проектировал дома для богатых людей и получал выгодные заказы от властей города. Уайт был автором проекта комплекса Мэдисон-сквер, Зала славы в Нью-Йоркском университете. Несколько раз архитектор бывал на концертах «Флорадора Сикстет», пока, наконец, окончательно не влюбился в Эвелин Несбит.

Девушка ответила взаимностью.

Их связь длилась почти три года. На свою юную любовницу Стэнфорд денег не жалел. Роскошная квартира, драгоценности, поездки по Соединенным Штатам и в Европу, дорогие подарки вскружили голову эстрадной звезде. Она стала чаще появляться на великосветских вечеринках, чем на сцене. В нью-йоркских богемных кругах поговаривали, что Несбит готовится и вовсе распрощаться с артистической карьерой.

Эвелин едва исполнилось девятнадцать лет, когда Стэнфорд Уайт вдруг охладел к ней и увлекся другой актрисой. Но покинутая звезда эстрады недолго страдала от одиночества. За ней стал ухаживать Хэрри Toy.

Не раз он видел Несбит на сцене, посылал ей огромные букеты и корзины цветов, преподносил дорогие украшения. Но дальше этого дело не шло, пока между ними стоял Уайт.

Теперь помех не было. Роман Хэрри и Эвелин развивался бурно и стремительно. 4 апреля 1905 года они поженились.

Ревность и ненависть

То, что актриса Несбит — любовница известного архитектора, знал весь богемный и аристократический Нью-Йорк. Хэрри не был исключением.

У человека, возомнившего себя соперником города, непредсказуемые причуды и стремления. До женитьбы Тоу-младший вроде бы спокойно относился к тому, что не он первый у Эвелин. Но после свадьбы он стал частенько напоминать об этом супруге. Даже не ревность, а какая-то лютая ненависть к Стэнфорду Уайту все сильней разжигала его.

Он мог часами расспрашивать жену о былых взаимоотношениях с архитектором, задавал по многу раз одни и те же вопросы. Его интересовали интимные детали.

Конечно, такие выяснения тревожили Эвелин. Она пыталась убедить мужа, что с Уайтом навсегда покончено. Однако Хэрри не мог угомониться. Ревность к прошлому раздирала его. Он стал избивать супругу.

— Ты не все мне рассказываешь! — орал Хэрри во время побоев. — Я хочу знать абсолютно все об этом проклятом Уайте! Он строит город, который меня ненавидит! И я ненавижу и Нью-Йорк, и его архитектора!

Лишь спустя месяцы после замужества Эвелин поняла: главной причиной вспышек мужа является не бешеная ревность. Архитектор ненавистен ему работами по проектированию новых зданий Нью-Йорка.

Город! Вот главная заноза в душе Хэрри!

Эвелин пыталась показать мужа психиатру. Но эти попытки заканчивались новыми скандалами и побоями. Toy все чаще требовал от супруги сообщать ему обо всем, что связано с Уайтом.

— Но я ведь тебе уже все рассказала, — пробовала успокаивать его Эвелин.

— Ничего, что-нибудь пикантное, наверняка, забыла, — ухмылялся Хэрри. — Вспомни, милая, напряги память. Будет хуже, если я сам докопаюсь до того, что ты скрываешь…