Михаил Озеров - От Гринвича до экватора

В Мадриде сразу поняли, что за этим тщательно подготовленным «экспромтом» с кровопусканием стоят спецслужбы США. «Тихие американцы» вместе с дипломатами из этой же страны делали все, чтобы сорвать встречу. В результате она буксовала, ее снова и снова откладывали, заседания тянулись месяц за месяцем, год за годом.

…В испанской столице мне больше всего полюбился памятник Сервантесу. Присаживаясь на скамейку возле олив, которые привезли из Ламанчи, слушая возгласы ребятишек, гоняющих мяч в небольшом парке, и призывы торговцев орешками, я смотрел и не мог насмотреться на величественный светлый монумент, который отражается в прозрачном водоеме.

На высоком постаменте в глубокой задумчивости застыл Сервантес — уже немолодой, совершивший все или почти все. Под ним, рядом с верным Санчо Пансой, который по-хозяйски утвердился на приземистом длинноухом осле, восседает на Росинанте благородный идальго. Бронзовый Дон Кихот призывно поднял руку. К чему он призывает? Конечно же к миру и справедливости, ведь Рыцарь Печального Образа, как и его соотечественники, ненавидит гнет, насилие, войну.

Впрочем, не они одни.

— В Хельсинки был взят старт, и теперь идет забег, долгий, нелегкий, но совершенно необходимый. У тех, кто участвует в нем, есть надежный ориентир — Заключительный акт.

Сколько же энергии в этом невысоком полном человеке, одетом в черный с белым воротником пасторский костюм! Когда он делится тем, что его волнует, будто молодеет. А волнует его отнюдь не собственная судьба. Полвека бельгийский каноник Раймон Гоор борется за то, чтобы люди уверенно смотрели в завтрашний день, он — один из руководителей Всемирного Совета Мира, лауреат международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами».

В юности, решив стать священником, Гоор не ограничился изучением теологии. Закончил курсы математики, которую впоследствии преподавал в колледже в Энжьене. Штудировал философию, труды классиков марксизма. В сороковом году сражался против гитлеровцев. Попал в плен, томился в лагере в Баварии. Вырвавшись оттуда, вступил в ряды движения Сопротивления.

Памятник Сервантесу в Мадриде

— Я видел войну очень близко, — сказал мне Р. Гоор. — Помогал выносить с поля боя раненых и убитых. До сих пор не могу без содрогания думать о месяцах, которые провел в плену. В подполье был свидетелем арестов и расстрелов. Я убежден: все должны знать, что такое война, и, не щадя сил, бороться против нее. Общеевропейские встречи помогают добиться этого.

А у меня, когда я слушал каноника, не выходило из головы стихотворение Роберта Рождественского:

Странное существо с огромной головой на небольшом туловище, маленькими ручками, прямоугольными ушами и добрыми голубыми глазами вижу в Хельсинки еще на вокзале — его изображение висит у выхода с перрона. И пока иду по длинным вокзальным переходам, чудо-юдо взирает из витрин многочисленных магазинов и лавочек. Оно запечатлено на обложках журналов и .книг, мужских рубашках и женских блузках, пластинках, спортивных сумках, игральных картах. В городе от него уже совсем некуда деться, повсюду продаются маски, куклы, пластмассовые фигурки. Впечатление, будто я снова в Инвернессе, «на родине» лох-несского чудовища. Однако на Несси этот зверь не похож, скорее он напоминает черепаху Тортиллу. К тому же на его туловище написаны две буквы: «ЭТ».

ЭТ… Что это значит?

Так называется фильм американского режиссера Стивена Спилберга, вызвавший небывалый ажиотаж на Западе. Он побил все рекорды кассовых сборов — за один 1982 год принес триста миллионов долларов. В Хельсинки кинотеатры обычно полупусты, однако на эту картину билеты заказывали за неделю до сеанса. И во время фильма в зале беспрерывно раздавались тяжелые вздохи, а то и плач. Зрители сочувствовали инопланетянину — симпатичному и беспомощному (и ростом-то он с трехлетнего ребенка, хотя ему шесть веков).

В отличие от своих предшественников из других фантастических фильмов Голливуда вроде «Супермена», «Звездных войн» и т. д., ЭТ («экстра террестиал» — внеземное существо) не рушит небоскребы, не сшибает на лету самолеты, никого не убивает. Он хочет лишь одного — вернуться домой. ЭТ прибыл на космическом корабле из иной Галактики и случайно остался на нашей планете. Жестокие земляне охотятся за ним, чтобы исследовать пришельца. Он, несомненно, погиб бы, если бы не встретился с мальчиком, который стал его прятать в своей комнате, кормить, ухаживать за ним.

В конце концов за инопланетянином приходит космический корабль, и он благополучно покидает Землю.

Мне картина показалась сентиментальной, мелодраматичной, но стоило заикнуться об этом финскому журналисту, как тот возмутился:

— Что вы! Наконец мы увидели добрый гуманистический фильм!

Чувство понятное. Сколько лет на западного зрителя обрушиваются потоки крови! Причем в последнее время друг друга изничтожают уже помимо землян и обитатели других планет, вспомним, к примеру, «Звездную войну». И вдруг появляется красивая киносказка о трогательной дружбе пришельца из космоса и маленьких американцев.

Слушая отзывы об этой картине, читая рецензии, еще яснее понимаешь: финнам надоели войны, даже на экране, надоели всяческие пугала, будь то пугало космической или «красной» угрозы, они хотят добрых отношений, дружбы, уверенности в завтрашнем дне. И не просто хотят — добиваются этого.

…Когда знакомым в Хельсинки я показывал программу моих поездок и встреч, они говорили буквально в один голос: «Вам повезло — не многим гостям удается беседовать с Ринталой!»

В Хельсинки Пааво Ринталу знает каждый. И не только как одного из лучших писателей страны, «патриарха» документальной финской литературы.

Он среднего роста, крепкий, спортивный. Выглядит моложе пятидесяти трех лет. Поздоровавшись и услышав первый вопрос, не спеша раскуривает трубку, глубоко затягивается и лишь затем принимается отвечать:

— Осенью шестьдесят восьмого вышла моя книга о ленинградской блокаде, и после этого ко мне обратились с предложением стать председателем организации «Сторонники мира Финляндии». Меня это предложение очень заинтересовало. Знаете, что первым делом восклицали американские туристы, приезжавшие к нам в то время? «Ой, рядом Россия, вам не страшно?» А мы всегда жили рядом с вами. Бывало, воевали; финские националисты, как я писал в одном из романов, называли русских «рюсся», но это давно в прошлом. Ныне наше движение несравнимо мощнее и многочисленнее, чем пятнадцать лет назад. И, может быть, самое важное — к нам идет молодежь.