Владимир Арсеньев - Жизнь и приключение в тайге

К сожалению, у нас мало материалов, чтоб исчерпывающе осветить образ Арсеньева как путешественника. Существующие немногие воспоминания и рассказы об Арсеньеве относятся преимущественно к последним годам его жизни. Спутники же его ранних экспедиций, за исключением П. П. Бордакова, не оставили никаких воспоминаний о своей совместной работе с ним. Очень важен для понимания В. К. Арсеньева как начальника и руководителя экспедиции очерк И. А. Дзюля [15] Петров А. Г. (проф. Бордаков П. П.) В тайге,» Казахское объединенное государственное издательство, Алма-Ата, 1949, стр. 50. . Но и у И. А. Дзюля и у П. П. Бордакова даны только самые общие зарисовки, не позволяющие охватить образ В. К. Арсеньева в его гармонической цельности. В 1949 г. в Алма-Ате вышла небольшая брошюрка П. П. Бордакова (А. Г. Петрова) «В тайге». Она содержит воспоминания о путешествиях автора по Дальнему Востоку в период 1906–1910 гг.; одна из глав, входящих в эту брошюру, посвящена специально В. К. Арсеньеву(«В. К. Арсеньев- русский путешественник-исследователь»). К сожалению, эти воспоминания носят беглый характер, и в них мало характерных подробностей. Об Арсеньеве П. П. Бордаков пишет так: «Благороднейший по натуре человек, Арсеньев обладал дарами истинного путешественника: железной настойчивостью, неутомимостью и той острой наблюдательностью, от которой не ускользнет ни одна мелочь. К тому же он горячо любил свое дело» [16] Б о р д а к о в П. П. На побережье Японского моря. «Юная Россия», 1914, № 1-12; отдельные главы печатались в «Известиях южнорусской областной земской переселенческой организации», Полтава, 1912; имеется отдельный оттиск. . Более интересны в этом отношении его выдержки из дневника, затерявшиеся на страницах детского журнала («Юная Россия», 1914) [17] Сведения об экспедициях капитана Арсеньева В. К. Путешествия по Уссурийскому краю, 1900–1910 гг. — «Записки Приамурского отдела Русского географического общества», т. VIII, вып. 2. Хабаровск, 1912, стр. 1-36. (в дальнейшем цитируется: Сведения). и являющиеся ценным

дополнением к книгам В. К. Арсеньева. Об авторе этого дневника В. К. Арсеньев неоднократно упоминал в книге «Дерсу Узала», называя его сведущим специалистом и симпатичным спутником, а напечатанные выдержки из дневника характеризовал как очень живые и правдивые, — но в этих дневниковых записях о самом Арсеньеве сравнительно мало сведений. Поэтому лучшими свидетельствами об Арсеньеве как путешественнике остаются страницы его собственных сочинений, его путевые письма и отчеты, в которых ему иногда приходилось более подробно говорить и о самом себе. Таковы, например, скупые строки о последних днях Сихотэ-Алиньской экспедиции, когда Арсеньеву и двум его спутникам пришлось спуститься через перевал, которому они дали именование «Опасный» [18] Там же, стр. 4–5. . Любопытен и характерен один эпизод из первых путешествий В. К. Арсеньева, когда он еще только «учился» путешествовать и вырабатывал свой «метод». В ноябре — декабре 1903 г. он с охотничьей командой совершил небольшой «поход» в Засучанье. Идти пришлось по весьма быстрой и чрезвычайно извилистой речке Сяо-Судзэхэ. Дорога же «не придерживалась одного берега, а шла прямо и пересекала речку во многих местах». Время было уже позднее, но река еще не замерзла, и лишь у берегов были забереги. За двое суток пришлось 48 раз перейти реку вброд. «На первых бродах вода была немного выше ступни, но затем броды становились все глубже и глубже. На последнем броде вода была уже выше пояса. Как только люди выходили из воды на воздух, вода тотчас же замерзала, обледенелая одежда коробилась и ломалась». Наконец, вода достигла такой глубины, что нечего было и думать о переходе ее вброд, к тому же она уже покрылась тонкой и еще хрупкой коркой льда. И вот тогда Арсеньев решил переправиться на другой берег ползком по льду реки. Пример он подал сам. «Вырубив две тонкие длинные палки и привязав к своему поясу веревку, он пополз через реку в надежде, что давление тела будет распространено на большую площадь, и лед выдержит». Действительно, лед выдержал, он только «выгибался» и по трещинам его выступала наверх вода. Когда же Арсеньев дополз до другого берега, лед сломался, и он провалился у самого берега в воду. Но здесь уже было неглубоко — самое же главное было достигнуто: «веревка перетянута». А затем таким же порядком переправились один за другим и стрелки его команды. Так как веревка была уже перетянута, и к каждому человеку она привязывалась с двух концов, то возможность катастрофы была уже уничтожена [19] Арсеньев В. К-, т. III, Примиздат, Владивосток, 1947, стр. 260. . Гибель могла грозить только тому, кто переправлялся первым, перетаскивая веревку на другой берег, то есть самому начальнику отряда В. К. Арсеньеву. Этот случай не нуждается в комментировании — так выразительно он обрисовывает характер «прирожденного путешественника»: находчивость, мужество, уверенность в себе, самоотверженность, огромная внутренняя дисциплина и уменье заражать энтузиазмом и внушать уверенность каждому рядовому участнику экспедиции.

Подобно Пржевальскому, В. К. Арсеньев также предполагал закрепить свой опыт путешественника в особом сочинении. Он всю жизнь лелеял мысль написать книгу «Теория и практика путешествий в Приамурском крае». Книги этой он так и не написал, но фрагменты этого замысла сохранились в виде различных заметок, вставок, попутных замечаний и рассуждений, вкрапленных в его книги и очерки; немало сохранилось таких замечаний и в его путевых очерках, печатавшихся в газете. Замечательный и яркий пример таких фрагментов, позволяющих судить о характере задуманного «пособия для путешественников», находится в книге «В горах Сихотэ-Алиня». Автору пришлось с одним удэхейцем идти через перевал, по которому этот же удэхеец сопровождал за двадцать лет перед тем другого путешественника. В пути он вспоминал отдельные эпизоды этого путешествия. Слушая его, В. К. Арсеньев думал: «дикая тайга, редкое население, но какие прочные следы оставляет за собой каждый путешественник! О нем говорят. Через десять-двадцать лет можно на месте проследить маршрут каждого исследователя, узнать, как он шел, где ночевал, чем болел, какие у него были успехи и промахи, каковы были отношения между участниками экспедиции, кто с кем ладил, кто с кем ссорился и т. д. Да где же это записано? Нигде. Люди уходят, а дела их остаются, и об этих делах из поколения в поколение будут передавать местные жители, и не только то, чему они сами бывали свидетелями, но и то, что они усмотрят по следам, оставленным в пути и на биваках. Тайга- не город, где легко скрыться». «Молодым путешественникам это надо иметь в виду, — заканчивал В. К. Арсеньев свои раздумья, — все хорошие и худые поступки их сохранятся там на многие годы» [20] Дубровин Н. Назв. соч… стр. 242. . Этот отрывок дает четкое представление о том, какое крупное место занимала в его сознании забота о нравственном достоинстве путешественника и о его этических свойствах. Это рассуждение характерно и вообще для русской школы и русского типа путешественников. Как, например, мало думал о таких вопросах Стенли!