Александр Дюма - Из Парижа в Астрахань. Свежие впечатления от путешествия в Россию

Мадам***, женщина прекрасного воспитания, добрый гений французов, пошла по их стопам и заняла их место, не принуждая забыть о них и без того, чтобы они забыли о ней. У нее духи творили чудеса. Это доказывает, что духи любят сердечных людей. Они поднимали столы, устраивали для стульев и кресел стиплчез ― скачки с препятствиями, играли на фортепьяно двумя руками без корпуса и, наконец, вещь самая экстраординарная, заставили дух отца написать своей дочери следующие пять слов:

«Моя дорогая Антуанетт… Григорий Орлов».

И это почерком, настолько похожим на почерк покойного, что один его друг, которому показали запись, не колеблясь, признал знакомую руку.

Но во Флоренции опасно слишком предаваться чудесам; свидетель тому Савонарола, кто был заживо сожжен за то, что позволил себе чересчур увлечься подобными занятиями. Хоуму дали понять, что святая инквизиция начала им интересоваться, и он уехал в Неаполь с графом Александром Браницким.

Граф не боялся духов; не сомневаюсь, что он вообще не боялся ничего на свете. Он только что бесстрашно отправился в Африку убедиться, не испугается ли львов. У меня будет случай рассказать о его матери, мадам Браницкой, в связи с Потемкиным ― ее дядей. Его мать жива еще, слава богу, и от нее самой я слышал рассказ о смерти на краю рва фаворита Екатерины Великой, накрытого голубой шинелью.

Итак, Хоум уехал в Неаполь с графом Александром Браницким. Но, уезжая, не избежал наказания; сначала банкир, к которому у него было кредитное письмо, отказал ему в деньгах. Потом восстал народ, что давно не рвал на куски и не видел растерзанного на части колдуна, этот добрый флорентийский народ, и это от него ускользало. Три дня народ осаждал виллу Коломбаю, где жил Хоум. И нужен был, по меньшей мере, граф Браницкий, чтобы вынудить снять осаду. Возможно, если хорошенько рассудить, это было не заслугой графа Браницкого, а работой духов. Когда человека ставят в безвыходное положение, нужно его выручать; не трудно быть умным, когда позволяют провести себя, как дурака.

Правда, духи почти покинули Хоума. Через шесть недель после его приезда в Неаполь,10 февраля 1856 года, они объявили ему, что вынуждены, к великому сожалению, удалиться. Куда они делись? Об этом они не сказали ни слова: это было их тайной; предупредили только, что вернутся к нему 10 февраля 1857 года. Хоум использовал их временное отсутствие, чтобы отправиться в Рим и стать католиком. Он не был, как следует, осведомлен о вере своих компаньонов и был не прочь с ними вместе испить немного святой воды. Очевидно, если бы его духи были злыми ― клевретами, посланными сатаной, то они не сохранили бы власти над католиком, какую обрели над протестантом. Однако же его заставляло верить, что духи ― добрые, то обстоятельство, что всякий раз, когда он советовался с ними по религиозным вопросам, они отвечали: «Молитвы, молитвы, молитвы!» В итоге однажды в Риме он пообщался с верховным изгонителем духов ― с папой. Хоум испросил аудиенции у Пия IX.

Пий IX слыхал толки о шотландском чародее; принял его по первой же просьбе, лишь поставил ему условие: прибыть в Ватикан в сопровождении священника. Хоум явился не только в сопровождении священника, но доктора богословия ― преподобного Тальбо.

Как-то в присутствии его святейшества преподобный Тальбо рассказал о власти Хоума над столами, стульями, фортепьяно, над мебелью вообще. К несчастью, Хоум потерял свое могущество и не сумел предоставить возможности святому отцу судить о реальности этих чудес. Святой отец дал ему поцеловать распятие, сказав:

― Вот наш святой престол; станьте как можно ближе к нему, и вы спасены.

Здоровье Хоума поправилось во время путешествия по Италии, и он вернулся во Францию с графом Браницким. Там, на улице Мадам, он жил очень уединенно и видел только польское общество.

К декабрю слава о чудодействах Хоума в Италии распространилась по Франции, его затребовали ко двору. Хоум ответил, что обретет свою силу только 10 февраля 1857 года и, следовательно, до той поры не помышляет о выступлении, поскольку не может уподобиться охотнику, который отправляется прочесывать заведомо пустые кусты.

Через некоторое время он обратился к отцу Равиньяну. Поведал ему свою историю. Отец Равиньян выслушал его со вниманием, затем:

― Вы были одержимы дьяволом, дитя мое; ― сказал он ему, ― но, слава богу, вы теперь католик; не рассказывайте больше об этом.

Хоум покачал головой:

― Я знаю моих духов, ― возразил он, ― это шотландские духи, очень настырные; они мне сказали, что вернутся 10 февраля, и вернутся.

― Предадимся 9-дневному молитвенному обету, ― сказал отец Равиньян.

― Я очень этого хочу, ― ответил Хоум, который, все еще боясь поссориться с духами, был бы не прочь от них избавиться.

Организовали 9-дневный молебен. Последний его день приходился именно на столь страшащее 10 февраля. И хотя 9-дневка заканчивалась, Хоум провел день в молитве.

В 11 часов вечера 10 февраля Хоум ложится спать; в полночь бьют настенные часы. Но еще не затих их 12-й удар, как застучали духи, не в дверь, ― это бы ничего, им не открыли бы и все ― но в обычном для них месте: в подножье кровати. Духи были настолько рады вернуться в свое прежнее обиталище, что бесновались всю ночь. Хоум не сомкнул глаз. С рассветом он послал за отцом Равиньяном, который тут же примчался.

― Все в порядке, дитя мое? ― сходу спросил он.

― Все в порядке, отец, ― ответил Хоум безнадежным голосом. ― Они вернулись.

― Могу ли я их услышать?

Достойный проповедник еще не высказал до конца свое пожелание, как духи, словно они почитали за честь ему услужить, начали тарабанить справа и слева, по паркету и потолку.

Отец Равиньян не мог этому поверить.

― Кто-то сидит в соседней комнате, ― сказал он.

Он пошел посмотреть в комнату справа, потом ― в комнату слева. Комнаты были совершенно пусты. Он обратился к молитве, но стало еще хуже. Всякий раз, когда он поминал бога, духи стучали сильней.

― К несчастью, я должен вернуться к себе, сын мой, сказал отец Равиньян; ― но прежде, чем удалиться, я вас благословлю.

Хоум опустился на колени, отец Равиньян его благословил. Но то ли в удовлетворение духов праведных, то ли во гнев духов адовых, в момент благословения стук удвоился. Осенение крестом, казалось, вывело их из себя. Отец Равиньян вышел. Едва заклинатель-проповедник оказался за дверью, как доложили о месье маркизе де Бельмоне ― камергере императора.

Месье де Бельмон прибыл узнать, вернулись ли духи, как они это обещали. Ему достаточно было лишь довериться слуху, чтобы убедиться в их присутствии. Он слышал их стук везде: по всем столам, стульям, креслам и особенно по кровати. У Хоума не было больше мотивов для отказа отправиться ко двору. Рандеву с ним было назначено во дворце Тюильри. И оно состоялось вечером 13 февраля.