Александр Дюма - Из Парижа в Астрахань. Свежие впечатления от путешествия в Россию

С последней фразой установилась мертвая тишина; потом вдруг весь праздничный зал взорвался возгласами одобрения. На 60 воспитанников, участвующих в застолье, не приходилось ни одного доносчика.

Это сделало бы честь любой стране. Но более, чем где угодно, это было прекрасно в России, в правление императора Николая.

На следующий день Пушкин нежданно вошел в кабинет одного из своих друзей, который писал сосланному в Сибирь из числа декабристов; он взял перо и написал от себя:

Эти стихи не могли быть напечатаны, распространялись рукописно, и с каждым днем росла популярность Пушкина у молодого поколения, более горячая кровь которого поддерживает благородные идеи. Между тем, он страстно влюбился в девушку и женился на ней.

В первый период своего супружества и счастья он опубликовал два-три поэтических произведения, разных по форме, но в глубине которых, как всегда, ощутимо биение меланхолического сердца, и живет горький разум автора.

В стихах Пушкина есть все: его гений, такой гибкий и откованный до звона, что ему доступно все на свете; или, вернее, его гений был такой могучий, что он подчинял все любой форме, какую ни пожелал бы избрать. По нашему слабому переводу, вы могли обратить внимание на его манеру писать оды.

А вот эпиграмма:

Вот мадригал:

Вот о любви:

Вот об отчаянье:

Вот из фантазии:

То, что мы сейчас процитировали, вместе с фрагментами из произведений о царе Петре и белых ночах, надеемся, даст достаточно точное представление о гении Пушкина. Впрочем, всякий раз, когда снова встретимся с ним на своем пути, мы больше не допустим ошибки ― его переводить. Помимо всего, Пушкин оставил два тома прозы; в одном из них содержится история происков Пугачева, в другом ― ряд повестей, одна из которых ― «Капитанская дочка» ― известна во Франции. Мы намерены вскоре опубликовать еще три ― «Выстрел», «Метель», «Гробовщик», сопоставляя прозу Пушкина с его стихами.

Пушкин пребывал в расцвете таланта и в зените славы, когда грянуло событие, отнявшее его у России на 38-м году жизни. Русская аристократия очень завидовала Пушкину, который сделался более знатным, именитым иначе, чем самые достославные вельможи-современники. Во время войны лира поэта заглушает лязг и грохот оружия. В мирные дни ему повинуются все социальные ветры и отклики души.

Спекулировали на этом страстном сердце, биться которое заставляла африканская кровь, чтобы, по меньшей мере, вынудить это сердце обливаться кровью, если не удастся его разбить. Редкий день проходил без того, чтобы Пушкин не распечатал анонимное письмо. Эти анонимки преследовали цель внушить ему самые оскорбительные подозрения относительно верности его жены. Подозрения должны были выводить на молодого человека по имени Дантес, бывающего в доме Пушкина.

Поэт дал понять Дантесу, что его визиты ему неприятны. Дантес их прекратил. Какое-то время все шло хорошо; но однажды вечером, возвращаясь домой, Пушкин встретил Дантеса на своей лестнице.

На этот раз гнев ослепил его. Без всякого объяснения он прыгает, хватает за горло молодого человека и начинает его душить. Тот, отбиваясь, выпаливает несколько слов, и Пушкин улавливает: Дантес говорит, что пришел не к его жене, а к сестре его жены.

― Есть одно средство мне доказать, что вы не лжете, ― говорит Пушкин.

― Какое?

― Вы любите сестру моей жены?

― Да.

― Хорошо, женитесь на ней.

― Прошу у вас руки вашей свояченицы, месье, ― отвечает Дантес; ― будьте добры передать мою просьбу ее родителям.

Через месяц Дантес женился на мадемуазель Гончаровой, свояченице Пушкина. Конечно, после такого доказательства, данного Дантесом относительно невиновности и его, и мадам Пушкиной, посчитали, что все улажено.

Так все и было бы, если бы злобный неизвестный не поклялся извести поэта. Снова пошли анонимки.

В них говорилось, что женитьба была только низким притворством ради сближения двух влюбленных. В течение нескольких месяцев Пушкин сдерживал в себе бешенство, злобу и горечь, что клокотали в его сердце; затем, наконец, будучи не в силах больше выносить вида свояка, объявил ему, что тот должен или уехать из России, или сразиться с ним на дуэли.